Негритюд в багровых тонах

Птица Алексей

Вскипятив воду, я бросил туда лекарственные травы, обладающие обезболивающим эффектом, добавил укрепляющие иммунитет и регенерацию, и оставил медный котелок бурлить. Достал из мешка серебряную чашу. Хотелось бы верить, что это Грааль. Но, увы, возможно, такой чаши в природе не существует, я не знаю. Чем бы ни была эта чаша, но попав ко мне из глубины веков, она явно не была обычной.

Сам сплав мог иметь вкрапления неизвестного металла, который и обогащал залитую в него жидкость своими ионами, благотворно влияя на человеческий организм. А уж старый унган, наверняка,

не раз и не два использовал её для приготовления различных отваров и эликсиров, безусловно, с самыми востребованными для человека свойствами.

Перелив получившийся отвар из котелка в чашу, я дал ему остыть, а потом стал капать туда готовые эликсиры, не забыв добавить, туда же, каплю эликсира потенции. Зачем? Нет, не для того, чтобы он оплодотворил перед смертью с десяток женщин, и отбыл на тот свет с чувством выполненного долга племенного быка.

Дело в том, что для здорового человека эффект был однозначным, а для смертельно раненого все свойства эликсира переадресовывались с половой системы на общую регенерацию организма, стимулируя заживление ран. И это его качество, о котором узнал случайно, я и собирался использовать в своём лекарстве.

Приготовив раствор, я оставил его в чаше до утра, а сам стал готовить масло. Достав запас семян дикой клещевины, я вызвал женщин, и они быстро надавили из них масло, называемое касторовым. Крикнув своего завхоза, из числа прибившихся ко мне нубийских купцов, я объяснил ему, что мне нужно аргановое масло.

Через несколько часов, купец прибежал и доложил, что аргановое масло он не смог быстро найти, но зато нашёл пасту, марокканскую амлу, состоящую из масла измельчённого миндаля и горного мёда. Это даже было и лучше. Нагрузив гонца получившимися продуктами и письмом к Фиме Сосновскому, я отправил его с вооружённой охраной пробираться в Кабинду.

Через полчаса от меня вышел ещё один гонец, и охраняемый другим отрядом, убыл к Ярому, ушедшему с восьмитысячным войском в Бельгийское Конго.

Ярый не умел читать, поэтому гонец выучил наизусть слова, которые я передавал своему военачальнику. Повторив их не меньше трёх раз, он получил моё благословление и страшно гордый собою, выбежал из дворца.

Выученный текст был небольшим.

«Приказываю тебе, мой верный пёс (рас) захватить всю территорию, вдоль реки Конго, сформировать там отряды из местных негров, окрестить их и назвать каракешами. Все племена переименовывать в каракешей, независимо от их желания. Всех жителей перевести в коптскую веру, объявив это моей волей.

Несогласных сгонять со своих земель и отправлять сюда, в качестве пленных. После формирования войска из местных каракешей, заставить их дальше захватывать всю территорию, на которой находятся джунгли, но не заходить за реки. Дальше шло перечисление известных мне рек, за которыми уже располагались территории Португальской Анголы и Родезии, весьма примерно, конечно. После чего, оставив крепкие гарнизоны, вернуться, вместе с войском, ко мне. Мамба, король Иоанн Тёмный».

Расправившись с неотложными делами, я занялся повседневными. А ещё нужно было придумать, какими подарками одарить императрицу, да и кайзеру не

помешало бы прислать что-нибудь ненужное, но жутко интересное и ужасно дорогое.

Генерала Ларуа и остальных пленных пора продавать за выкуп. Хотелось бы сепаратных переговоров, а то они уже и болеть начали. Не хватало мне тут их смертей. Кого я тогда буду продавать. Пришлось их лечить всеми подручными средствами.

Воду они кипятили, хотя, поначалу и среди них находились идиоты, не знающие, что такое гигиена. Так вот, воду кипятили, руки и фрукты мыли, в туалет дощатый, типа сортир, ходили. Всё подряд не ели, только специальная диета, из небольшого количества хорошо прожаренного мяса и тушёных овощей с кукурузным хлебом и кашей из сорго.

Забота ваша, великий унган Мамбаша. Можно было ещё добавлять им в питьё эликсир для потенции, пусть у них ЛГБТ наступит на два века раньше. Но, как уже упоминалось, я добрый человек, хоть и своеобразный.

Здесь, как нельзя, кстати, появился посланец русского царя. Я не сомневался, что пройдёт неделя и тот явится ко мне с просьбой забрать с собой пленных во главе с генералом Ларуа. Моя доброта бесконечна, но и она имеет свои пределы. Так, практически, и получилось, но немного позже.

Емельян Муравей и Дмитрий Кудрявский явились ко мне, стряхивая пыль со своих кожаных сандалий, держать совет. Военачальников много, проходимцев не меньше, а вот, по-настоящему дельных людей мало, а жаль.

Пришли отец Кирилл и отец Мефодий, принявший уже на себя сан митрополита Буганды и Банда. Меня тоже одарили милостью. Каирский коптский патриарх, за добровольный переход в христианство и активное крещение подданных, одарил меня званием протопресвитера.

Ну, что ж. Сегодня на повестке дня стоит один вопрос. «Чем отдариваться царю будем? Мужчины…» Простой вопрос всех поставил в тупик. Начался мозговой штурм. Слоновую кость, шкуры зверей, чернокожих красавиц я отмёл сразу. Потому как, пошло и банально. Больше предложений не было.

После долгих обсуждений, решено было не отправлять ни слонёнка, ни жирафёнка, ни бегемотика. Леопарды с крокодилами тоже не были востребованы. В качестве живой экзотики решено было подарить сову-трансформер, ещё называвшуюся — белолицая совка. А также, двух орлов, боевого и кафрского.

А кайзеру — венценосного орла. Да, этот представитель ястребиного рода, являющийся сильным и жестоким хищником, убивающим добычу, которая больше его, как по размеру, так и по весу, как нельзя более подходяще характеризовал Германию и самого кайзера.

Расспросив о кайзере Вильгельме II всех, кого только смог, я узнал, что он был не чужд мистицизма, если не сказать больше. И это было просто отлично. Даже не так, это было просто удивительно, и эту его склонность надо было использовать.

Утром ещё один гонец, сверкая чёрными пятками, убежал в сопровождении воинов на запад, в сторону Камеруна. С собой он нёс письмо, написанное под диктовку Емельяном, в котором я просил прислать ко мне представителя Германской Империи, с которым мог провести переговоры, а также, прямо написал в письме, что хочу передать кайзеру подарок.