Негритюд в багровых тонах
Шрифт:
Мягкотелый не озвучивал настоящую цель своего подарка. Но обе негритянки были жёстко проинструктированы на предмет того, что говорить своему будущему мужу. Они должны были восхвалять его и всячески склонять к захвату власти.
То же было сказано и Эстель, и она с ужасом ожидала первой «брачной» ночи с чернокожим. Всё её существо противилось этому, и она уже хотела наложить на себя руки, лишь бы не стать белокожей наложницей чернокожего военачальника, но за ней постоянно следили, пока не передали её Момо.
Как это и
Вместо этого, она попыталась сбежать, но за входом в хижину её ждали и, скрутив, препроводили в хижины гарема, поручив старым жёнам, которые принялись её успокаивать. Наконец, зарёванная Эстель, с распухшим от соплей носом и красными, как у вампира глазами, забылась тяжёлым сном, полным кошмаров.
Момо проявил несвойственную ему заботу, и на следующую ночь не стал её мучить, а воспользовался прелестями следующей девушки, но уже чернокожей, а в следующую ночь наступила очередь третьей. Момо был доволен и принял днём своего персонального совратителя.
Мягкотелый, временно взяв на себя роль дьявола-искусителя, бочком просочился в хижину жестокого ближника Мамбы и начал непростой разговор.
— Приветствую тебя, о, могучий воин! Повелитель десятков тысяч солдат. Средоточие воинской мудрости и светоч непревзойдённого опыта.
Момо довольно улыбался, воспринимая источаемую Мягкотелым лесть как нечто, само собой разумеющееся. Хорошо, что нашёлся хотя бы один человек, который смог по достоинству оценить его таланты. А Мягкотелый продолжал заливаться цветастым соловьём, блестя восточными эпитетами, как павлин перьями хвоста.
— Несомненно, твои выдающиеся способности и воинский талант были оценены по достоинству Великим королём Иоанном Тёмным, — и после этих слов он согнулся в низком поклоне.
Момо поморщился и счёл нужным возразить ему на это.
— Нет, Мамба не захотел видеть очевидного, и приблизил к себе других людей.
— Несомненно, это великая ошибка… о, великий чернокожий воин! Ты достоин большего. Вай, вай, вай! Как нехорошо-то.
— А ведь ты бы мог и сам стать хозяином положения. Я слышал…, ты был правителем этого чудного города?
— Да, — самодовольно приосанившись на резной скамейке, сказал Момо.
Мягкотелый сделал пару мелких, со стороны практически незаметных, шажков к внимательно его слушающему Момо.
— Может, стоит попробовать? Я знаю несколько весьма влиятельных вождей, которые могут поддержать твои притязания на трон.
Но Момо уже испугался сказанного и замолчал, а потом сделал знак, что он больше не желает продолжать этот разговор. Что ж, решил про себя Мягкотелый, вода
Даже для Эстель нашёлся мёд восточных речей.
— Послушай, белая голубка! Старый Азиз аль-Мухрам знает о том, что тебе не нравится спать с твоим нынешним повелителем. Такая у тебя незавидная судьба, хотя многие чернокожие девушки с радостью хотели бы оказаться на твоём месте.
Заметив гневное движение бровей разозлившейся девушки, он одним резким жестом остановил слова, готовые сорваться с её розового язычка.
— Постой, я знаю, как облегчить твои страдания. Каждую ночь, которую ты будешь проводить с Момо, шепчи ему на ухо слова о его всемогуществе. Это нетрудно, я научу тебя им. Взамен, я сделаю так, что он будет реже проводить с тобою ночи, отдавая предпочтение чернокожим девушкам.
— Как ты это сделаешь? — удивлённо проговорила Эстель.
— Ммм, ну например, скажу ему, что ты заболела, и он может от тебя заразиться белой болезнью. Или, скажу, что спать с тобой надо не чаще, чем раз в две недели, а то ты его околдуешь своей волей. Или…
— Достаточно, я поняла. Говори слова, которые он должен услышать. Я готова выучить их и говорить каждый раз, когда он лежит на мне. Но ты обещал?!
— Аллах свидетель моих слов. Я никогда не обманываю. Если Азиз обещал, он сделает, не сомневайся… белая голубка.
И каждую ночь, все три девушки, по очереди, лили сладкий яд лести в уши Момо, следуя той цели, ради которой они и были привезены. И хоть Момо состоял из плоти и крови, а не из пчелиного воска, но от такой атаки ему трудно было защититься.
Да и не собирался он защищаться. Чёрные зёрна предательства легли уже в давно готовую для них и удобренную собственными амбициями почву. Конечно, Момо до ужаса боялся Мамбу, считая его бессмертным унганом. Но Мягкотелый аккуратно расплетал его веру. Мелкими штришками он то высмеивал веру Момо в ужасность Иоанна Тёмного, то наоборот, доказывал, что Мамба такой же человек из плоти и крови, как и они, приводя различные примеры его смертности, вроде шрамов на теле или полученных увечий в бою. А также, его проигрыши в сражениях, из которых он вырывался, хоть и чудом, но чудом объяснимым. Всё это изрядно подорвало веру и страх Момо перед Мамбой.
И наконец, пришёл тот день и тот час, который окончательно переломил веру и зависимость Момо от своего короля. 1897 год был в самом разгаре, когда сначала ушёл с приведённым Момо войском зуав Саид, вместе с Мванги, бывшим королём Буганды.
А потом, и оставшиеся воины были фактически отняты у него приблудным казачьим есаулом. У Момо осталось не более пятисот человек, из которых не все были ему преданы. Ярый тоже давно ушёл в поход. А рас Алула так и не появился, получив приказ воевать дальше.