Негромкий выстрел (Вместе с Россией - 1)
Шрифт:
Генерал-адъютант продолжал размеренным голосом изрекать истины, которые, вероятно, он не только выучил заранее наизусть, но и многократно отрепетировал для того, чтобы произвести впечатление на царя. Из доклада следовало, что масштаб для оборудования вооруженных сил России должен был отвечать не только боевой готовности одной лишь австро-венгерской армии, но и соединенных с нею сил германских армий и флота. Вместе с тем, учитывая союзнические обязательства, которые взяла на себя Франция согласно военной конвенции, российская императорская армия должна быть, по крайней мере, так же сильна, как армия германская. По разработанному проекту приложения
Случай первый - главные силы Германии будут против Франции, а все силы Австро-Венгрии, кроме сил, выделяемых на Южный фронт, - против России.
Случай второй - главные силы Германии с силами Австро-Венгрии - против России.
В случае первом против России действуют 12-13 корпусов австрийских и 3-6 корпусов германских, против Сербии 3-4 корпуса австрийских.
Во втором случае против России действуют 12-13 корпусов австрийских и 18 корпусов германских.
Сухомлинов продолжал размеренно излагать диспозицию, не поднимая глаз от заранее заготовленной записки, а Николай все так же безучастно глядел пустыми глазами куда-то мимо карты.
– Мы считаем все же, - докладывал военный министр, - что в случае войны Германия направит свой главный удар против Франции, оставив против нас не более трети своих сил - около 300 батальонов. При этом Румыния со своей сотней батальонов выступит на стороне Срединных империй. Итого общая численность австро-германо-румынских войск составит в начале военных действий около 1000-1100 батальонов против наших 1500. Мы предполагаем также, что Италия останется нейтральной или будет связана союзом с Болгарией, а 15-й и 16-й австрийские корпуса, специально подготовленные для войны с Сербией, останутся против наших славянских братьев.
Монотонность генеральского доклада начала действовать усыпляюще на Николая. Он стал позевывать, вежливо прикрывая рот перчаткой. Сухомлинов, ничего не замечая, продолжал:
– Выгоды нашего превосходства в силах значительно ослабляются сроками нашей более длительной мобилизации и сосредоточением к границе значительных войсковых масс. Такое сосредоточение происходит согласно нашей диспозиции на 23-й день, в то время как австрийцы заканчивают свое на 14-й день. Германцы могут осуществить сосредоточение уже на 10-й день.
Царь наконец решился прервать своего военного министра, который, очевидно, изрядно надоел ему изложением основ диспозиции, известных всякому младшему офицеру в Генеральном штабе. Подняв на Сухомлинова пустые глаза, Николай капризно выговорил:
– Владимир Александрович! Я призвал вас всех сюда вовсе не для повторения мобилизационного плана, а для решения вопроса о частичной мобилизации...
– При этих словах Сазонов, Коковцев и Рухлов удивленно переглянулись, как будто впервые услышали повестку столь важного совещания. Царь продолжал: - Теперь, когда на Балканах разгорается война, нам необходимо значительно усилить состав войсковых частей, стоящих близ границы. Ведь вы сами вчера, на совещании с командующими войсками Киевского и Варшавского военного округов, предлагали произвести мобилизацию Киевского и подготовить частичную мобилизацию Одесского округов?! Я особенно подчеркиваю, что вопрос идет только о нашем фронте против Австрии, и не имею решительно в виду предпринимать чего-либо против Германии. Наши отношения с ней не оставляют
– Ваше величество, - поднялся со своего кресла Сухомлинов, - я не имею прибавить ничего к столь ясно выраженным вами мыслям. Тем более все телеграммы о мобилизации уже заготовлены и будут отправлены сегодня же, как только закончится наше совещание.
– Военный министр предполагал распорядиться еще вчера, - сказал Николай, обращаясь к графу Коковцеву, - но я предложил ему обождать еще один день, так как я предпочитаю переговорить с теми министрами, которых полезно предупредить заранее, прежде чем будет отдано распоряжение.
С величайшим изумлением три министра переглядывались друг с другом. Иногда они бросали выразительные взгляды на Сухомлинова, который уселся на свое место как ни в чем не бывало. Видимо, только присутствие государя сдерживало бурное проявление ими чувства ярости в адрес того, кто подготовил за их спиной и согласовал с царем решение такого вопроса, который прямо влиял на судьбы европейской войны или мира.
– Начинайте хотя бы вы, Владимир Николаевич!
– обратился царь к Коковцеву.
Тот возбужденно вскочил, но сразу же овладел собой.
– Государь, я прошу заранее извинения, что не смогу, вероятно, найти достаточно сдержанности, чтобы спокойно изложить все то, что так неожиданно встало передо мной. Очевидно, государь, ваши советники - военный министр и два командующих округами - не поняли, в какую беду ввергают они вас и Россию, высказываясь за мобилизацию двух военных округов. Они, очевидно, не разъяснили вам, ваше величество, что толкают страну прямо на войну с Германией и Австрией, не понимая того, что при нынешнем состоянии наших вооруженных сил, которые хорошо известны всем нам, - министр-председатель обвел рукой гражданских министров, - только тот, кто не дает себе отчета в роковых последствиях, может с легким сердцем допускать возможность войны, даже не применив всех мер, способных предотвратить катастрофу...
– Я так же, как и вы, Владимир Николаевич, - перебил Коковцева Николай II, - не допускаю и мысли о войне сейчас. Мы к ней не готовы, и вы очень правильно называете легкомыслием самую мысль о войне. Но речь у нас идет не о войне, а о простой предосторожности для пополнения рядов нашей слабой армии. О том, чтобы приблизить несколько к границе войсковые части, слишком оттянутые назад.
– Государь, но как бы ни смотрели мы сами на проектированные меры, снова возбужденно вымолвил Коковцев, - мобилизация остается мобилизацией, о ней станет сразу же известно нашим противникам. Они ответят на нее тоже мобилизацией, а может быть, даже и войною, к которой Германия давно готовится и ждет повода начать.
– Вы преувеличиваете, Владимир Николаевич, - снова прервал графа Николай, - я и не думаю мобилизовывать наши части против Германии, с которой мы поддерживаем самые добрососедские отношения. Немцы не вызывают у нас никакой тревоги. Между тем Австрия настроена определенно враждебно и предприняла целый ряд мер против нас, вплоть до явного усиления укреплений Кракова, о чем доносят наши разведчики...
– Николай кивнул в сторону Монкевица и Соколова, с чувством плохо скрытого удивления наблюдавших столь эксцентрический способ Сухомлинова и государя решать принципиальные вопросы большой политики.