Неидеальные. Откровения о любви
Шрифт:
— Привет, мой маленький! — с порога подхватила Кирюшу. — Ну, как вы тут без меня? — спросила у мамы, но смотрела на сына.
— Ма! Ка! — он тоже нас приветствовал.
Катюша пощекотала его и побежала к себе, утаскивая бабушку. Мы с сыном пошли мыть руки мне и умывать шоколадные щеки ему. Дочка к брату не ревновала, только с ним готова делить меня.
Год назад мы выставили на продажу нашу двушку в Раменках, добавили и купили трехкомнатную квартиру. Теперь у Кати была детская, ну а Кирилл пока со мной. Нам еще ремонт закончить нужно. Возможно, получится как-то на зоны разделить или перегородку сделать: гостиная большая, можно
Я воспользовалась деньгами, оставленными Небесным и Разиным. Взяла в качестве алиментов. Инвестировала в будущее своих детей. Теперь я прилично зарабатывала, на все хватало, а оставшуюся, довольно крупную сумму разделила и положила на счета, открытые специально для детей. Пополняла их ежемесячно, небольшими вкладами, но, надеюсь, к совершеннолетию накопится достаточно, чтобы минимально обеспечить сына и дочь своим жильем. Дальше уже сами.
— Ну показывай, что ты построил? — опустилась на пол, где Кирюша возводил «что-то» из огромных кубиков. Мой выстраданный сынок. Честно, очень спорные чувства испытывала, пока носила его, хотя беременность была легче, чем с Катей. С ней был резус-конфликт и донимали осложнения, особенно ближе к родам. С Кириллом цвела внешне и здорова была, как вол. Но внутренне… Я испытывала настолько жесткую ломку по его отцу… Меня бросало из крайности в крайность: от слез с истериками к тихому страданию, затем к ненависти и самым жутким проклятиям. Это влияло на чувства к еще нерожденному малышу. Бывало, когда особенно остро скучала по его отцу, в сердцах кричала (в душе, естественно), что не желаю этого ребенка. Иногда, наоборот, меланхолично гладила живот и пела колыбельные, гипнотизировав телефон. Ждала. Отчаянно ждала, что вспомнит обо мне. Сама ведь велела не появляться в моей жизни и все равно надеялась. Знала ведь, что Дима непробиваемый. Если он реально хочет — его не остановить. Значит, не хотел… У него жена, ребенок, другая страна и интересная работа — зачем ему глупая девчонка, которую он использовал? Я была новинкой для него: забавной и привлекательной игрушкой. Но он наигрался и вернулся к прежней взрослой жизни. Ничего удивительного. У нас ведь не сказка про Золушку и влюбленного прекрасного принца.
Когда родился Кирюша, все переменилось. Я ощутила безграничную любовь к этому теплому и красивому комочку. Его отца оставила в прошлом и глядела теперь исключительно в будущее.
— Давай строить башню? — предложила сыну. — У кого первого завалится, тот проиграл.
— Дя! — обрадовался Кирилл. У меня рос красивый, правда, шумный сын, но мальчишки такие мальчишки. Единственное, что иногда беспокоило, сходство с биологическим отцом. Кирюша вылитый Дима. Надеюсь, перерастет. Дети ведь меняются? Бросила взгляд в сторону детской. Ну да, меняются… Катя на меня с каждым днем все более похожей становилась.
Я долго думала над отечеством, но страх перевесил сомнения. Мой сын тоже Владимирович, как и я. В свидетельстве о рождения в графе «отец» прочерк. Никто не подкопается и не догадается, от кого у меня ребенок. Да и не нужно это никому: три года прошло, можно немного выдохнуть.
Утром в субботу мы поехали вчетвером позавтракать в кафе-кондитерскую: погода для начала мая великолепная, даже столик на улице нашелся. У нас было полтора часа до тренировки: мы с Катей поедем, а мама с Кирюшей погуляют в парке на площадке.
— Ма! С тя, с тя! — сын просился со мной пойти выбрать десерт. Мы долго
Он стрелял в меня нечитаемым прямым взглядом, потом медленно перевел его на Кирюшу. Взял на руки и долго рассматривал. Моего сына. Нашего сына…
Глава 28
Дима
Мы с женой прилетели в Москву и сразу поехали в нашу прежнюю квартиру на Остоженке. За два дня Ира просто взорвала мозг капризами и нежеланием жить в России. Но если уж придется, то не в квартире, а в доме, какой был у нас в Штатах. Только здесь не Майами и от бассейна на улице толку примерно ноль. В любом случае этот вопрос терпит, были более важные вещи. У меня вообще складывалось стойкое ощущение, что Ира отыгрывалась за все пять лет, что были знакомы до свадьбы: больше она не казалась адекватной женщиной и с завидной регулярностью включала истеричку.
Мы приехали в гости к моему отцу — он уже вернулся домой: состояние удовлетворительное, вот только характер стал еще более скверным. Герман Львович с новой пассией тоже приехал. Его мы навестить должны были завтра, но, видимо, тесть сильно соскучился.
— Дима должен стать у руля компании, — резюмировал Герман после получасовых дебатов. Со мной, естественно. Я все же надеялся, что папа останется в строю. Но за эти три года он сдал. Сейчас особенно заметно.
— Ну вы мне скажите, — отец наградил нас с Ирой тяжелым взглядом, — мы с Герой внуков дождемся?
— Да куда там! — не церемонясь, бросил тесть. — Ирка даже со своими прямыми обязанностями не справляется. Родить ребенка — много ума не надо, но ей и на это не хватает.
Ира отвела глаза, нервно комкая салфетку. Я помнил его приезд в первую нашу годовщину и крайнее раздражение, что Ира еще даже не беременна. Ему было плевать на ее состояние из-за сложностей с зачатием. Тесть ждал внука. Винил, естественно, исключительно дочь, хотя я не раз объяснял, что в нашей ситуации это скорее мой косяк. Я ей не подхожу.
— Герман Львович, давайте не будем. Это наше с женой дело.
— Это общее дело, когда вопрос в наследнике наших фамилий. Вы у нас единственные. Где нам внуков брать? Может, помощь нужна?! — едко закончил отец.
— А может, мы сами разберемся? — бросил вместе с белоснежный салфеткой, полетевшей на стол. — Приятно оставаться, — помог жене подняться. Задолбали. — Можешь попробовать родить еще одного сына.
Отец взбешенно поджал губы. Да, это удар ниже пояса по всем фронтам, но меня эта тема напрягала. Что за средневековые понятия?! У меня скоро аллергия на детей появится!
— Ты думаешь, как мой отец, да?
Я внимательно следил за дорогой, но короткий взгляд на жену бросил. Если бы я был большим мудаком, чем есть, то непременно спросил, когда же мы так сильно отдалились друг от друга и забыли все хорошее, что было в нас. Но я знал когда. Очень точно знал. Уже тогда должен был признаться, что ничего хорошего из брака с Ирой не выйдет. Что если сердце ожило и заболело, то его уже не заглушить. Но я сам себя подставил. Хотел остаться бесчувственным Электроником, верным своему слову, а стал раненным в душу инвалидом.