Неидеальные. Откровения о любви
Шрифт:
— Теперь можете поцелуем скрепить ваш союз, — торжественно произнесла регистратор. Я склонился к жене. Это был долгий поцелуй: Ира не давала разорвать его, а я безумно надеялся утонуть в страсти. Не вышло. Пусто.
Вышел покурить, когда на сцену вылез Лепс. Не любил особо нашу эстраду, а некоторых в принципе на дух не переносил. Но родители и гости старшего поколения рассыпались в овациях.
— Что грустный такой? — хлопнул по плечу Демид. Приехал, не прошло и полгода.
— У меня свидетель опоздал на регистрацию. Что веселого? — криво усмехнулся.
Демид как-то
— Да ладно, пацаны, — Арс положил на наши плечи руки. Довольный и уже хорошенько навеселе, — хороший день. Третье, мать его, сентября! Вы, кстати, какого хрена Шуфутинского не позвали?
— Тебя поздравить-то можно? — Демид оставался очень серьезным. Я покрутил ободок кольца, золотое напоминание о моем новом статусе.
— Конечно, можно! — за меня снова ответил Арс и для наглядности полез обниматься-целоваться. — И тебя, Дёмыч, нужно в наш клуб женатых мужчин!
— Неа, я пас, — хмыкнул иронично. — Димон, я тут это…
— Подожди, — прервал его и отошел в сторону, телефон достал. Понимал, что так нельзя, что предаю ту, что на банкете была главным украшением. И Алену не отпускаю, хотя все кончено. Но мне нужно было это. Жизненно необходимо услышать еще раз, что точно ей не нужен. Чтобы жить спокойно, а не гадать на «а вдруг?».
Абонент вне зоны обслуживания…
Вот и косвенные подтверждение, что точно все, конец.
— Да, — подошел к своим мужикам, — можешь меня поздравить…
Мы уехали с праздника в одиннадцать, после фейерверка. Брачная ночь прошла в люксе для новобрачных в «Балчуг Кемпински». Завтра утром у нас самолет.
— Дима, — Ира положила голову мне на грудь, — я не хочу больше возвращаться в Москву. Давай останемся в Штатах навсегда: ты, я и наш малыш.
— Посмотрим, — поцеловал ее в макушку. Я тоже рвался уехать подальше отсюда. Время и расстояние лечат.
Утром мы улетели во Флориду. Все, прощай, дикарка Алена…
Часть 2. Я не должна тебя любить. Глава 26
Три года спустя. Майами, США
Дима
Я нетерпеливо взглянул на часы — почти полночь, можно как чертовой Синдерелле убегать с бала. Прием у сенатора Клифа ничем не отличался от сотни подобных, на которых мы побывали за три года в Штатах. Чинно, благородно, скучно. Это только в фильмах Майами веселый и тусовочный, а в жизни ничего особенного. Единственное, что подкупало: океан и много солнца. Но, признаться, порой я очень скучал по России. По золотой осени. Снегу. Москве…
— Сенатор, — пожал руку, — благодарю за прекрасный вечер.
— Деметрий, — мистер Клиф широко улыбался, — рад был вас видеть, — и поцеловал руку моей жене. — Ирэн, до встречи.
Мое имя с легкостью исковеркали на греческий манер: сначала это бесило, сейчас просто
Я положил руку на талию жены, не отходившей от меня даже на секунду, и едва заметно подтолкнул к выходу. Помог устроиться на заднем сиденье роскошного линкольна и, присев рядом, отвернулся к окну. Вопреки опасениям и кризису, бизнес в Штатах развивался отлично. Мы не афишировали слияние с американским производством легкой промышленности — это открыло новые рынки. Заводы перенесли в Бангладеш и Вьетнам, а сливки снимали по всей Южной и Северной Америке. Когда есть деньги, и ты к тому же активно жертвуешь на благо города, тебя обласкают и примут в обществе. Семья Небесных легко влилась в светскую жизнь.
Большой дом с бассейном, теннисным кортом и даже русской баней; садовник, домработница, кухарка — материально были упакованы максимально, чтобы вопрос быта не стоял в принципе. Моим главным постулатом хорошей совместной жизни был комфорт. Правда, ключевое именно «был».
— Мог бы не так откровенно пялиться на эту сисястую сучку, — прямо в машине начала Ира. Она говорила по-русски, но интонация слишком красноречива, чтобы водитель не понял — назревал скандал. Увы, семейная жизнь, в отличие от работы, шла трещинами по всем фронтам.
— Запомни свои претензии и озвучь дома, — не поворачиваясь, холодно прокомментировал. Остальной путь, слава богу, проделали в напряженной тишине. Не ебала мозг и ладно.
Дом встретил тишиной и тускло сверкающими бра на стенах. Я молча поднялся на второй этаж и направился в спальню; Ира шла четко за мной. В гардеробной скинул смокинг и сорвал бабочку. Приступил к запонкам, когда она заговорила:
— Думаешь, я ничего не вижу?
— О чем ты? — я все еще пытался замять ссору.
— О том, как ты смотришь на других женщин. Молодых, красивых… Особенно на дочку сенатора, с сиськами! — и показала примерно размер. А я ведь даже не понимал, о ком она.
— Я устал, — расстегнул рубашку, но снимать не стал, — сегодня лягу в гостевой спальне, — потянулся к ее макушке, поцелуем пожелать спокойной ночи, но Ира отшатнулась.
— Опять?! Мы вообще перестали… пытаться.
— Прости, но когда мне взрывают кукушку, член не стоит. — Ире не нашлось, что ответить, и я вышел, не дожидаясь, когда подберет слова.
Вторая спальня за последние полгода принимала меня больше, чем семейная постель. Я взял бутылку коньяка и нарезанный лимончик, распахнул двери и шагнул в сумрак террасы.
Татьяна Рудольфовна, американка русского происхождения и по совместительству наш божественный повар с лучшим борщом и пышными котлетами, приготовила все в лучшем виде, по-нашему. На таких мероприятиях, как сегодняшнее, предпочитал не пить: это как служба, а на ней голова должна быть ясной. А вечером можно накатить для крепкого сна. Да, тридцать шесть подкрались внезапно: нужно что-то расслабляющее, чтобы заснуть. Или приятное. Последнего у меня не было, поэтому иногда позволял себе немного выпить.