Неидеальный декрет. Откровенный разговор о «кухне» материнства
Шрифт:
Мы сохранили семью, переехали из трущоб, где прозябали десять лет. Муж, вынужденный всех нас кормить и оплачивать аренду приличного жилья, вырос в доходах, поменял работу. Но самое ценное, что его потухшие усталые глаза засветились. А я чтобы пережить свои эмоциональные провалы, ушла в творчество.
Я не могла и предположить, какие удивительные тропы порой ведут к свету. Но я научилась верить, что все в моей жизни только к лучшему.
Оказывается, если решиться войти в тёмную пещеру со своими страхами, то находишь сокровища. Понимаешь, что мир не плоский. Открываешь для себя незримые
Часть вторая.
«Мать должна получить соответствующее образование для того, чтобы поведение ее было нравственным по отношению к ребенку. Невежественная мать будет очень плохой воспитательницей, несмотря на всю свою добрую волю и любовь»
И. И. Мечников
Материнство – это вид женского искусства.
Мы томились в аэропорту битый час. И битый час в красной переносной люльке плакала малышка. На вид ей месяц, от силы полтора.
Ее мама – женщина лет тридцати трех – то брала ее на руки, то выкладывала назад, то распаковывала люльку, то застегивала кнопки вновь. Бегала по торговым точкам в поисках горячей воды. Наконец наполнила бутылочку.
– так это она от голода плачет?, – я интересуюсь, поддерживая своего годовасика, чтобы не свалился с железного стула.
– да, а воды горячей тут нигде не найти, – она разводит смесь неспешно. Малышка уже провалилась в сон.
Пытается затолкать огромную соску в маленький рот. Девочка бутылку не берет. Мама тревожится, пробует снова. Лялька делает пару вялых глотков и снова засыпает.
Я всегда сочувствую таким ситуациям. Естественное материнское поведение очень облегчает жизнь. Девяносто девять процентов ребёнкиных проблем решаются, когда ты просто берешь его на руки и даешь ему грудь. Если, конечно, ещё в первые недели хватило знаний, чтобы сохранить молоко. Странно, что на уроках труда в школе этому не учат. А ведь грудное вскармливание – это тоже женский навык. Как шитье, вязание, вышивание или выпечка.
Быть мамой – это наука, которая даже у обезьян передаётся из поколения в поколение. У нас, увы, эта мудрость утеряна и искажена грубыми требованиями советской и послевоенной реальности. Нет у нас культуры преемственности. И здесь мне хочется поделиться одной историей, о которой на «Новом уровне», ресурсе для профессиональных лактоконсультантов, написала Татьяна Кондрашова.
Горилла Малайка, выросшая в зоопарке Толедо (штат Огайо) родила первенца. Малайка свое дитя нежно полюбила, но не понимала, что с ним надо делать, ведь примера материнского поведения у нее никогда не было. Так, например, она подносила малыша Шани к груди, развернув лицом «к миру». Детёныша в итоге забрали и вырастили сотрудники зоопарка.
Прошло время, и обезьяна вновь забеременела. И чтобы история с разлучением не повторилась, к ней стала приходить кормящая мама из Ла Лече Лиги. Синди Билей кормила свою девятимесячную Кристи на глазах у гориллы.
Малайка сначала противилась этой картине и нарочно отворачивалась. А потом стала проявлять к происходящему неподдельный интерес. И какого же было всеобщее удивление, когда второго новорождённого малыша Малайка успешно приложила к груди в первые минуты после рождения и кормила
У нас, у людей, помимо кормления на повестке дня ещё много вопросов: как с малышом спать, как его пеленать, лечить, прикармливать и так далее. От ухода за крохой в первый год жизни зависит формирование у него здоровой привязанности и базового доверия к миру, физическое развитие, эмоциональное здоровье и качество сна. А ещё, комфорт мамы: научиться жить с младенцем и найти «правду» посреди информационного хаоса.
Дети чудесно устроены. Доверяют нам всецело и уверенно улыбаются любым нашим манипуляциям. Так что ошибку по реакции ребёнка отследить в моменте трудно. И ещё сложнее потом найти, откуда «растут ноги» появляющихся проблем.
Молочная или мясная?
– А ты со скольки старшему смесь ввела? – спрашивает моя соседка по палате, качая свою третью.
Малышка у нее крикливая. Висит на груди. Женщина нервничает, то и дело бегает к неонатологам в надежде получить докорм. Те отправляют ее назад. Уверяют: с молоком все в порядке. Она возмущается, что не разрешают давать даже пустышку. Роддом, дружественный к грудному вскармливанию.
Пеленаю Степу и отвечаю между делом:
– Я не кормила его смесью, только грудью.
Наблюдаю за ней и «ностальгирую»: мой Ванька тоже голосил. Помню, как на третьи сутки пребывания в роддоме мне его принесли утром и оставили уже на совсем. Он повис на груди, сосал и сосал бесконечно, и только это его утешало. За несколько часов мой сын, тогда мне неизвестный и непонятный богатырек четырех с лишним килограммов, разодрал мои соски в кровь.
Я кормила его, зажав в зубах казенную пеленку, так мне было больно! И тогда я, еще неопытная, совсем «зеленая» мама, думала: «легко вам рассуждать на своих курсах для беременных, а я б сейчас и от соски не отказалась».
Помню, как согласилась на докорм, ведь «маститые» акушерки «со знанием дела» нестерпимо больно давили на грудь и деловито так, заправски резюмировали: «нет там еще ничего у тебя, голодный, вот и орет»…
А ведь и правда – после порции смеси сын затихал и засыпал… Но это только первые два раза, а потом безутешно прокричал целую ночь напролет.
На четвертые сутки этих мытарств до меня дошло: пока не поздно, надо становиться уже наконец матерью, брать ответственность за сына на себя, а не переваливать ее на медперсонал. Я открыла блокноты с лекциями, освежила знания и решила довериться успешному опыту многодетной мамы, а по совместительству перинатального психолога и консультанта по грудному вскармливанию.
Я отказалась от докорма, сказав врачам, что у нас с малышом все хорошо, и молока ему хватает. И постепенно Ванино состояние улучшилось. Соски мои к процессу тоже адаптировались: оказалось, дело не только в правильном прикладывании. Просто коже нужно несколько дней, чтобы привыкнуть к такой стимуляции. Мне тогда помог ланолин и свежий воздух (почаще открывать грудь и ее проветривать).
– Подожди, а как же он набирал вес? – моя соседка возвращает меня в настоящее. В её глазах искреннее недоумение. В моей голове – очередное удивление. Насколько же нам всем промыли мозги, что совершенно естественные функции женского тела стали фантастикой.