Неидеальный
Шрифт:
— Уже еду, — выходя из кабинета, говорю я, и застываю от увиденной картинки.
На диване сидит Лина и Олег. На столе две чашки чая, и блюдца с недоеденным десертом. Всё внутри меня воет раненым зверем, а потом злость накрывает с головой. Я опять лишний, ненужный.
Покидаю здание, сажусь в машину и еду к Еве. Стоит нажать на звонок, как дверь открывается, и я вижу Еву. Зареваную, убитую горем. Она бросается мне в объятия и начинает плакать ещё сильнее.
— Может скажешь, что случилось? — гладя её по голове,
— Артём с мамой попали в аварию. Мама в реанимации, а он, — она всхлипывает. — В коме, — плачь снова усиливается.
Вспоминаю, кто такой Артём. Точно, старший брат. Насколько помню, у них очень близкие отношения. О брате она говорила только с восторгом и любовью.
— Мне ехать надо, но не могу… Я боюсь садиться за руль. Помоги, отвези меня, пожалуйста, — просит Ева. Она искренняя, не играет сейчас, её действительно жаль.
— Хорошо, собирайся.
Ева собирается, не прекращая плакать. Я иду на кухню, ищу аптечку. Успокоительного нет. Нахожу бутылку виски. Наливаю в стакан и отношу ей.
— Выпей, — она поднимает свои заплаканные глаза. — Тебе надо успокоиться. Дрожащей рукой она берёт стакан, поддерживаю и заставляю выпить всё.
Кое-как, собравшись, Ева говорит, что готова. Нам в дороге быть часов пять.
— Спасибо, — немного успокоившись, говорит она тихо. — Когда папа позвонил, я совсем расклеилась.
— Нормально всё.
То ли от выпитого алкоголя, то ли от пережитых эмоций, а может и то и другое сразу, но она отключается, и почти всю дорогу спит.
Первым делом, поехали в больницу. Евин отец, мужчина лет шестидесяти, шестидесяти пяти, выглядел уставшим и разбитым. Они обнялись и снова не сдержали слез.
— Что говорят врачи?
— Мама в сознании, просто спит. У неё перелом предплечья, ушибы разной степени, но жизни ничего не угрожает. Артём, — мужчина замолкает, пытаясь справиться с эмоциями. — Он в коме, и пока никаких прогнозов не дают. Сказали, нужно ждать.
К восьми вечера нас просят покинуть больницу. Мы приезжаем в дом Евиных родителей.
— Я, пожалуй, в гостиницу поеду.
— Что Вы, Давид, оставайтесь. Места хватит на всех, — предлагает мне отец Евы.
— Пожалуйста, не оставляй меня, — просит Ева.
Нас накормили ужином, но настроения, как и аппетита, ни у кого не было.
Мне выделили гостевую комнату. Я расположился в кресле, решил предупредить отца, что возможно задержусь, чтобы он держал всё под контролем. Ещё нужно было предупредить Лину, чтобы она освободила ближайшие три дня. На дольше задержаться я не смогу, но и уехать сразу, будет нехорошо. Я уже закончил разговор с отцом, когда в комнату вошла Ева.
— Вот, это Артёма. Он немного ниже, но должно подойти. Ты же не взял ничего, — она протягивает мне домашние штаны и футболку.
— Спасибо. Я завтра заеду куплю что-нибудь, — забираю вещи.
Ева сама на себя не похожа.
— Ева, всё будет хорошо. Им сейчас ваша поддержка нужна, нельзя так раскисать.
— Да, наверное, — как-то безжизненно, говорит она. — Не буду мешать. В ванной есть чистые полотенца и новая зубная щетка.
— Спасибо, — она кивает и выходит.
Я с удовольствием принимаю душ и переодеваюсь в выданные мне вещи. Уже в кровати вспоминаю, что не позвонил Лине. Смотрю на часы, начало одиннадцатого. Звонить не решаюсь, поэтому пишу.
"Нужно освободить ближайшие три дня. Меня не будет в городе." Буквально через несколько минут приходит ответ, сухое "хорошо".
"Даже не спросишь, что случилось?"
"А я должна об этом знать?"
"Вообще-то, нет."
"Вопрос исчерпан."
Откладываю телефон, но уже через пару минут снова беру в руки.
"Чем ты занята?"
"Собираюсь ложиться спать."
"А в чём ты спишь?"
"Вопрос некорректный, Вы так не считаете?"
"Раз задал, значит не считаю."
"В пижаме."
"Что-то мелкое и крошечное?"
"Что-то хлопковое и просторное"
Улыбаюсь как придурок.
"А цвет?"
"Вы серьёзно?"
"Конечно."
"Вам там скучно?"
"Есть немного. Так что с цветом?"
"Я могу вам соврать, Вы даже не узнаете."
"А ты не ври, начальству врать нельзя."
"Вы мне не начальник, после шести. Мы это уже выяснили."
"Точно, забыл. Так, что там с цветом?"
"Голубая с белым и чёрным принтом."
"Слава Богу, не розовая"
"Спокойной ночи"
"Приятных снов"
Убираю телефон и смотрю в потолок. Я идиот. Но сейчас, счастливый идиот.
Я почти заснул, когда дверь тихонько открывается и я слышу:
— Можно я побуду с тобой? — киваю, её сейчас жалко. Включаю прикроватную лампу.
Она заходит, снимает лёгкий халат и остается в розовой шёлковой пижамке. Стараюсь сдержать улыбку. Она залазит ко мне под одеяло и прижимается, устраивая голову на моем плече.
— Мне страшно, — тихо говорит она. — Я никогда в жизни так не боялась.
— Всё будет хорошо. Главное верь.
— Но, если не будет, тогда будет только больнее.
— Верь в лучше, готовься к худшему.
— Я очень благодарна тебе, что ты рядом и поддерживаешь меня в такой момент.
— Ну, мы же друзья.
Она приподнимает голову, заглядывает в глаза.
— Я хочу тебя попросить, будь сегодня со мной, пожалуйста. Мне надо знать, что я не одна, — она тянется к лицу и целует в уголок губ. Не отталкивай меня, — лёгкий поцелуй в губы. — Пожалуйста, — снова поцелуй.