Неисповедимы пути Господни, или Привет из Космоса
Шрифт:
Когда Кирилл подрос, мать нередко выводила сына к отцу и сообщала:
– Этот твой сын чуть не сжег дом! Он развел костер на опилках на чердаке. Соседи прибежали и сказали, что у нас из чердачного окна дым валит, а дома никого не было. Если бы не соседи, тогда мы пришли бы к пепелищу вместо нашего дома.
Через короткое время, несмотря на серьезное наказание, мать снова была вынуждена подвести младшего сына к отцу со словами:
– А сегодня он разбил стекла на рамах для парников. Вот тебе твой сын, делай с ним что хочешь!
И Кирилл снова был наказан и опять ненадолго. Всякий
Кирилл очень хорошо замечал оплошности как соседей, так и верующих людей, живущих неподалеку. Ему доставляло особое удовольствие отмечать неблаговидные поступки верующих, особенно когда он был в подростковом возрасте. Несовершенством верующих он оправдывал свое нежелание посещать церковь и поступать правильно. И к сожалению, сосед-огородник, не любящий делиться даже простой информацией, был прекрасным поводом для нареканий мальчика в адрес верующих.
Но, конечно, «шила в мешке не утаишь» и поэтому в те дни, когда солнце согревало землю, Максим посылал детей посмотреть на огород Владислава Сергеевича.
– Если они высадили рассаду, значит морозов уже точно не будет, – уверенно говорил Максим и шел засаживать свой огород.
И на удивление, действительно обычно так и происходило. Никто так и не сумел выведать, как сосед узнавал, что уже не будет холодов? Жадный мужчина никогда и ни с кем не делился не только заработком, но даже информацией.
****
Кирилл, подрастая не проявлял ни малейшего желания учиться. Учителя, сначала радовавшиеся третьему ученику семьи из Белкиных, надеялись что он будет учиться также хорошо, как и старшие братья. Но они ошибались. Кирилл с огромным трудом «переползал» из класса в класс, потому что преподаватели больше из-за нежелания держать слишком шаловливого и ленивого ученика второй год в одном классе, ставили ему тройки за четверть. Все понимали, что заслуживал Кирилл заслужил только «двойки». И не только по предметам, но и по поведению. Единственное, что интересовало мальчика уже с раннего подросткового возраста – девочки.
Все дети семьи Белкиных были хороши собой, но старшие братья не обращали на это внимания, справедливо замечая, что «они не девочки, чтобы крутиться перед зеркалом». Тогда как для младшего брата его внешность значила очень много.
Толик всерьез и с увлечением учился. С особенной любовью он относился к литературе. В осеннее и зимнее время Толик придумал себе «избу – читальню». В комнате мальчиков, за кроватью, стояла напольная вешалка, не отличающаяся устойчивостью. Если на неё вешали три пальто, она сразу падала и поэтому приходилось держать ее за кроватью, которая мешала вешалке упасть.
Под полами висевших пальто, можно было пролезть и спрятаться в угол комнаты. Толик всегда проскальзывал в свой уголок с книжкой. Его можно было обнаружить только если заглянуть в угол из-под кровати.
Нередко мальчик прятался от всех в свой уголок с интересной книжкой, и не выходил из него даже на зов матери. Он сидел там, пока кто-то из
– Толик, ты где был?
– Мам, я был дома, никуда не убегал! – честно сообщал ей сын.
В этом уголке под кроватью, он прятал свои книжки от младших сестер, которые очень любили что-нибудь рвать. Обоим малышкам нравилось наблюдать, как рвется бумага. Толик всегда старался запасать для девочек старые газеты, тщательно пряча книги, чтобы можно было не волноваться за их страницы. И все же летом Толик не часто мог использовать свой уголок для чтения. Он выручал мальчика только зимой, когда работы было меньше, вот только присматривать за младшими сестрами нужно было круглый год одинаково, сначала за средней, затем за младшей сестренкой.
И все же, когда родилась младшая Настя, Толик был уже постарше, и ему не так сложно было заботиться о малышке. Мальчик очень любил младшую сестру.
Глава 3
Мальчики семьи Белкиных иногда ненавидели трудный бизнес родителей, но они не замечали, как эта работа формировала их характер, делая из них надёжных и ответственных мужчин, на которых можно положиться в жизни. Они не думали о том, что именно участие в труде, который реально нужен семье, давало им чувство, что они нужны и важны на земле. И если бы кто-то спросил, что полезного ты умеешь делать сам, ребята не задумываясь перечислили бы десяток дел. Поэтому комплексу неполноценности и бесполезности, которым часто страдают дети, родители которых стараются «продлить им детство» и не учат труду, у ребят Белкиных просто негде было поселиться.
И все же ребята всю жизнь со вздохом вспоминали свою «парниковую эпопею». Самое трудное начиналось с момента, когда с ямы с мякиной снимали рубероид, которым она была закрыта. Мальчишки, хотя и понимали благотворность этой заботы для будущих всходов, но часто эмоции брали верх. Они ощущали только злость и досаду. Нередко ребята завидовали растениям, считая, что были бы на седьмом небе от счастья, если бы о них родители проявили бы хоть немного той заботы, которую те отдавали рассаде. С момента, когда земля избавлялась от снежного покрывала и до самой жары мальчикам нельзя было поиграть, послушать скворца, посмотреть телевизор или пообщаться с друзьями. Иногда детям хотелось просто побездельничать а это конечно, было невозможно по определению.
Но что же можно? Смотреть за рассадой можно. Жить для рассады можно, а для себя нельзя. Ведь малейшая оплошность может погубить весь урожай, а вырастить его второй раз не получится, потому что время упущено.
Позже Толик услышит армейское определение, кто такой часовой: «Часовой – это труп, одетый в тулуп, проинструктированный до слёз и выставленный на мороз». И будет с горечью вспоминать их семейную «парниковую эпопею».
И так было каждый год. Ребятам казалось, что парники неуклонно, постоянно, беспрерывно, безостановочно и бесповоротно надвигаются на них с первой пробивающейся травкой на кочках, освободившихся от снега.