Неисправимый повеса
Шрифт:
— О, прошу прощения за свечи! — воскликнула она. — Я думала…
— От них мало толку, — прервал он ее. — К тому же мне не стоит рассчитывать, что ты принесла кофе? Или газету?
За дверью послышался голос мальчика, отпустившего замысловатое ругательство. Все же он хоть кого-то задел за живое. Сент поднял одну бровь.
— Я принесла кофе, — сказала Эви, вставляя свечу в канделябр. — И еще хлеб с маслом и апельсин.
— По крайней мере тебе не пришлось слишком потратиться, судя по моим удобствам, — сухо сказал Сент.
Она
— Разве они не покормили вас прошлым вечером? — спросила Эвелина, усаживаясь на скамейку в безопасной зоне.
— Кто-то приоткрыл дверь и запустил сырой картошкой мне в голову, если ты это имеешь в виду, — ответил он, вгрызаясь в свой скудный завтрак. — Я решил сохранить ее на будущее.
— Мне очень жаль, — снова сказала она, наблюдая, как он ест.
— Эвелина, если ты сожалеешь, тогда отпусти меня. Если ты не собираешься этого делать, то, ради всего святого, перестань извиняться.
— Да, вы правы. Я думала, что просто стараюсь подавать хороший пример.
— Мне? — вставил Сент, прожевывая хлеб. — У тебя странный способ учить манерам.
— По крайней мере мне удалось привлечь ваше внимание.
— Ты и до этого привлекала мое внимание.
— Своей наружностью — да, — произнесла она медленно. — Но теперь вам придется меня слушать.
Эви чинно сложила руки на коленях, словно находилась в модной гостиной, а не в грязной темнице с каменными стенами.
— Так о чем мы поговорим?
— О твоем тюремном приговоре? — предложил он.
Эвелина так побледнела от тревоги, что он подумал: она вот-вот потеряет сознание. Сент чуть было не взял свое заявление назад, но сдержал себя. Пусть думает, что здесь у нее все под контролем, но и у него осталась кое-какая власть. Лучше, чтобы она об этом не забывала.
— Я уверена, что мы все же придем к определенному соглашению, — помолчав, ответила Эвелина. — В конце концов, у меня масса времени, чтобы убедить вас.
Сама она довольно быстро усваивает правила.
— Ну, так как ты провела вечер? — спросил он.
— Я была на балу у Суини, — сказала она — О, вам следует знать, что мой братец объяснил ваше отсутствие тем, что он велел вам держаться от меня подальше.
Сент усмехнулся:
— Нужно было послушаться его.
Эви ненадолго замолчала, он взглянул на нее и поймал изучающий взгляд. Эвелина покраснела и сделала вид, что поправляет юбку.
— Хочу предложить вам небольшую сделку.
— И что бы это могло быть?
— Я принесу вам стул, чтобы было удобно сидеть, если вы согласитесь читать детям.
Он мог бы, конечно, отказаться, но у него уже сильно болела спина от постоянного сидения на твердом полу.
— Удобный стул, — ответил он. — С мягкой обивкой.
Эвелина кивнула.
— В обмен на удобный мягкий стул вам придется также выучить с ними гласные звуки.
— И
— Я принесу вам доску. И учебник.
Сент отставил кофейную чашку и встал, взяв поднос. Эви поднялась со скамейки, с опаской наблюдая за ним, пока он приблизился на длину цепи.
— И еще одну свечу. — Со стуком он опустил поднос у своих ног.
Она поколебалась немного, затем кивнула.
— Договорились.
— Какая досада, что ты меня не любишь, — сказал он, понизив голос, отлично сознавая, что маленькие сорванцы ожидают сразу за дверью, — потому что сейчас мне не пришлось бы оставаться одному.
Легкая улыбка коснулась ее губ.
— Я подумаю, что тут можно сделать. Она повернулась и направилась к двери.
— Я загляну еще раз перед уходом. Ведите себя хорошо с детьми.
— Не о них ты должна бы беспокоиться.
Он пристально посмотрел на нее, затем ударом ноги отшвырнул поднос.
Что бы она ни говорила ему о своей неприязни, Эвелину все еще влекло к нему. Ему не надо было быть прорицателем, чтобы почувствовать это. И она не оставила его снова в одиночестве и темноте, за что он испытывал к ней сильную благодарность. И все же единственное, что ему нужно от нее, — это один неверный шаг. И она сильно ошибается, если думает, что он не сумеет им воспользоваться.
Глава 13
Кто жизнь в ее деяниях постиг,
Кем долгий срок в земной юдоли прожит,
Кто ждать чудес и верить в них отвык,
Чье сердце жажда славы не тревожит,
И ни любовь, ни ненависть не гложет,
Тому остался только мир теней,
Где мысль уйти в страну забвенья может,
Где ей, гонимой, легче и вольней
Меж зыбких образов, любимых с давних дней.
Байрон. Паломничество Чайлд Гарольда.
Песнь III [12]
12
Пер. В. Левика.
— Так кто вы такие?
Маленькая девочка округлила глаза.
— Я — Роза, это Питер, а это Томас. И нам велели сказать вам, что у нас нет никаких ключей.
Сент поджал губы. Эвелина прислала к нему младенцев, очевидно, считая, что их-то он вряд ли обидит.
— И вы не принесли мне стул.
— Мисс Эви сказала, что сначала вы должны доказать свою чистость.
— Честность, ты имеешь в виду? — поправил он.
— Не знаю, потому что мне всего семь лет. Теперь вы собираетесь нам почитать?