Неистинная
Шрифт:
Появилось желание срочно связаться с Гауфом и попросить его… не знаю… что-нибудь предпринять. Но это было глупо: я даже не представляла, что могу ему сказать. Никаких доказательств чего бы то ни было у меня не имелось, одни слухи и домыслы. И нарастающая тревога.
С другой стороны, у маэстро ведь есть знакомые среди дознавателей. Значит, он наверняка обратится к ним, если поймёт, что дело принимает опасный оборот. Но это ещё необходимо вовремя понять! Я вот, живя с Аланом Вилиусом, до последнего не понимала, что мой отец монстр. Я не любила его и опасалась, но не думала, что он способен
Невольно вспомнился Арчибальд и наш разговор про его отношения с императором. До этого момента я ни разу не задумывалась, как так вышло, что Арен убил своего брата. По какой причине он это сделал. Почему именно в тот день на площади, а не раньше и не позже.
Наверное, император, как и я, до конца не хотел верить, что родной человек — родной хотя бы по крови, раз уж всё остальное не получилось, — желает его уничтожить. И настолько сильным было это желание, что оно, по-видимому, продолжало действовать даже после смерти его высочества Аарона. Я не верила, что тот огненный столп, который я сегодня видела, был сотворён без его ведома и непосредственного участия.
Жаль, что Арчибальд торопился и не рассказал мне, что это был за огонь. Хотя я не сомневалась, что завтра прочту обо всём в газете, но… это всё же не совсем то. Да и всей правды они наверняка не напишут.
.
Случившееся в субботу утром возле Императорского музея на следующий день обсуждали не меньше, чем накануне. И не только потому, что «Золотой орёл», да и другие столичные газеты выпустили статьи с объяснением случившегося, но и потому, что сразу после этого — а газеты выходят рано утром — и в столице, и в других городах начались стычки между аристократией и нетитулованными. Самая масштабная драка, как утверждалось, была в магическом университете Грааги, но подробностей пока никто не знал.
В коллективе нашего варьете стычки были невозможны — не с кем было ругаться, не со мной же? Поэтому мои коллеги не ругались, но обсуждали всё горячо и оживлённо. И кто, и зачем, и почему…
Больше всего всех возмущал тот факт, что покушение было организовано не на императора, взрослого мужчину, который способен постоять за себя, а на его семилетнюю дочь Агату. Причём возмущения было столько, что я не сомневалась — если бы в нашем театре работал хоть один аристократ кроме меня, ему бы точно досталось. Может, до драки и не дошло бы, но до ругани — точно.
В газетных статьях достаточно подробно рассказывалось, каким образом было организовано это покушение, и от описаний у меня кровь стыла в жилах. Может, если бы я была магом, мне было бы проще воспринимать подобную информацию, а так… Казалось удивительным и бесчеловечным, что кто-то может настолько ненавидеть императора, что желает зла даже его ребёнку.
Как и сказал тот мужчина возле кафе, возникший возле Императорского музея огонь был портальной ловушкой. Создавалась она при помощи артефактов, заключая «объект», который нужно уничтожить, в четыре огненные стены, и сжигала его. И так как улицу, по которой на магмобиле ехала наследница, несколько раз проверяли на наличие подобных
В статье утверждалось, что Агата жива, и это вызывало удивление у многих, особенно у магов. Хотя маэстро, будучи самым сильным магом из тех, кто работал в театре, говорил, что такое вполне возможно, если охранник, сопровождавший принцессу, успел сотворить нейтрализующее заклинание.
— Правда, в этом случае возникает вопрос, — объяснял всем Говард, когда мы собрались в зрительном зале, но вместо репетиции вдруг начали обсуждать написанное в газете, — отчего не выжил охранник. Это странно. В любом случае можно сделать однозначный вывод: в прессе содержится только часть правды. История там явно какая-то мутная.
— Думаете, наследница на самом деле не выжила? — серьёзно поинтересовался Дерек, и меня аж передёрнуло.
— В том, что она выжила, я как раз уверен, — возразил маэстро, и я тут же с облегчением вздохнула. Причём не одна я — остальные актёры тоже. И даже техник, который в этот момент ковырялся в оборудовании под потолком. — Вопрос в том, каким образом это случилось. Если бы охранник сплёл нейтрализатор, он бы тоже остался в живых. А раз погибли все, кроме принцессы… Значит, она выжила благодаря кое-чему другому. Или кое-кому…
Мне было очень интересно всё, о чём говорил Говард, но я понимала, что спрашивать Арчибальда вряд ли решусь, да и он, скорее всего, не сможет ответить, если это секретная информация. Рассуждать об этом, правда, было некогда — маэстро на сегодня наметил первую репетицию своего нового спектакля. Того самого, про девушку, которая отправилась на поиски жениха на другой конец мира.
Назывался этот спектакль «Корабль», и большую часть сюжета мы должны были играть на фоне красивейшей декорации в виде разбитого корабля среди песков. Её ещё не сделали, я только видела эскизы, но и они завораживали. Мне нравилась задумка маэстро, настораживал лишь один момент…
Я играла в паре с Дереком. И впервые за всё время его работы в нашем театре он должен был исполнять роль влюблённого в меня мужчины, а я — отвечать на эту любовь. И в этом были определённые сложности. У меня не получалось совсем абстрагироваться от ситуации и погрузиться в роль. Возможно, кому-то это было не видно, но вот маэстро и самому Дереку — очень даже.
Я напрягалась. Едва уловимо, но напрягалась рядом с Ллойсом. И ещё неприятнее становилось оттого, что Дерек это замечал и… нет, не игнорировал. Он иронизировал! И от наших совместных сцен создавалось ощущение чего угодно, только не любви.
В итоге маэстро не выдержал и выгнал из зала всех, кроме нас. Я сразу сжалась, предчувствуя, что Говард собирается ругаться, и сложила руки на груди, пытаясь защититься хотя бы этой позой, но маэстро начал не с меня.
— Дерек, — почти прорычал Родерик, как только дверь за последним актёром закрылась — даже техника и того выставили из зала, — если ты продолжишь в том же духе, я буду вынужден отстранить тебя от роли.
Не ожидая подобного, я покосилась на Ллойса. Второй режиссёр стоял в метре от меня, и лицо у него действительно было виноватое.