Неистинная
Шрифт:
— Интересно, знала ли обо всём этом Бернадет Бэриус… Я забыла спросить…
— Я немного знаком с этой дамой, Айрин, — ответил Арчибальд, покачав головой. — Она любит деньги и свободу. Твой отец был слегка безумен, он мечтал о мести, Райза, судя по всему, любила его и завидовала тебе, Харрис метил на место режиссёра, поэтому его попросту смогли подкупить. А зачем вся эта карусель Бернадет Бэриус? Убить конкурента? Бернадет — очень богатая женщина, Айрин. И её театр, конечно, не настолько популярен, но он не в упадке. Я крайне сомневаюсь, что она участвовала
— Тебя? — удивилась Айрин. — Надо же…
— Он говорит, что всегда существует вероятность ошибиться.
Айрин смущённо отвела взгляд, слегка порозовев, и быстро поинтересовалась:
— А почему ты сказал, что мой отец был безумен? Это просто случайность или…
— Нет. Дело в том, что он мёртв, — вздохнул его высочество, так до сих пор и не решив, стоит ли говорить Айрин правду о причине смерти Алана Вилиуса. Поэтому Арчибальд замолчал, задумавшись на тем, стоит ли продолжать…
Удивительно, но даже самые быстрые и сильные демоны Геенны давно не вызывали у его высочества настолько сильного затруднения, как сейчас вызывали мысли о том, необходимо ли Айрин знать правду или лучше будет эту правду скрыть.
— Ты так выглядишь, будто мой отец не просто мёртв, а я сама его убила, — вздохнула девушка, и Арчибальд от неожиданности удивлённо кашлянул. — Не надо это скрывать. Я переживу. Неприятно, но…
Она замолчала, и Арчибальд переспросил:
— Но — что?
— Он хотел убить Говарда, — закончила Айрин свою мысль, и глаза девушки яростно сверкнули. — Я его защищала, поэтому не жалею. Правда, не понимаю, как так получилось, что я умудрилась своей единственной магией убить человека. Я всю жизнь считала её неопасной.
— Она неопасна для окружающих. Я ведь только что говорил это, помнишь? Между тобой и Аланом Вилиусом — кровная связь рода, ты воздействовала на неё. Поэтому попросту выжгла его способность к родовой магии. Грубо говоря, ты вскипятила ему кровь.
Айрин вздрогнула и, поморщившись, закрыла лицо руками. Арчибальд тут же подсел ближе, попытался обнять — и замер, когда девушка еле слышно прошептала:
— Нет, мне всё-таки немного жаль. Но не его, а того человека, каким он мог бы стать, если бы был хорошим отцом. Я ведь теперь знаю, что это такое — любить. До встречи с Говардом я знала только ненависть…
И всё-таки Арчибальда кольнуло ревностью. Невнятно и почти не больно — так, словно это было прикосновением к почти зажившему шраму.
— А потом появился ты… — продолжала шептать Айрин, не отнимая ладоней от лица, как будто боялась посмотреть на его высочество. — И я поняла, как это — когда любишь даже вопреки… Не хочешь любить, понимаешь, что неправильно — но всё равно тянешься… И безумно боишься потерять. Мне было так страшно, что однажды ты обо всём узнаешь и уйдёшь… Так страшно, что я до последнего тянула и не признавалась тебе в этом привороте…
—
— Очень дорог, очень! — воскликнула Айрин, обняла Арчибальда и уткнулась лицом в его грудь. И несмотря на то, что его высочество был в рубашке — мундир висел неподалёку на стуле, — он всё равно почувствовал, что Айрин плачет. — Я просто такая трусиха… Прости меня, Арчи!
— И ты меня прости, — повторил Арчибальд. — За то, что сделал тебе больно. За заблуждения. И за то, что так долго не приходил.
— Главное, что ты всё-таки пришёл… — прошептала Айрин, всхлипнув, и вдруг призналась: — Знаешь, мне кажется, я только сегодня смогла наконец понять тебя по-настоящему…
— Что ты имеешь в виду? — удивился Арчибальд. Он уже хотел не разговаривать, а начать целоваться — но, раз Айрин хочет ещё что-то обсудить, он, так уж и быть, подождёт.
И нисколько не пожалел о том, что решил переспросить, — потому что Айрин сказала:
— Я поняла, что значит быть охранителем по собственной воле. Раньше я никак не могла этого понять. А сегодня, когда мой отец хотел убить маэстро, поняла. Я хотела защитить Говарда, потому что он дорог мне, я люблю его. Но он — человек… И я думала, что такие чувства можно испытывать лишь к человеку. Но ты — точнее, вы все, все охранители, — думаете подобным образом об Альганне. О нашей стране. Вы любите её и хотите защищать. В этом разница. Страна — как человек…
— Страна и есть человек, Рин, — улыбнулся Арчибальд. Ему было радостно, что Айрин выразила то, что всегда было у него на сердце. — Точнее, великое множество людей, в каждом из которых — целый мир. Мир, который хочется беречь и защищать. И… знаешь что? Я люблю тебя.
Эмоции Айрин ликующе вспыхнули, согревая его высочество трепетным теплом, и он невольно потянулся к губам девушки, чтобы поймать её дрожащий от волнения и нежности вздох:
— И я люблю тебя, Арчи…
Эпилог
Айрин Вилиус
Вторая премьера «Корабля» оказалась гораздо более удачной, даже несмотря на то, что Говард решительно отказался в ней участвовать, сославшись на пресловутые актёрские приметы — мол, в том же составе нельзя выступать. И вместо него играл Дерек. Успех был ошеломительный, хотя мне всё равно казалось, что если бы на сцене был маэстро, то нам рукоплескали бы дольше…
— Куда уж дольше, — пошутил Фардин Равви, когда я полушёпотом поделилась с ним впечатлениями от реакции зрителей. — Вас со сцены еле отпустили. Ох, Айрин, Айрин… Ты только Дереку это не говори! Он и так переживает, что ты с его высочеством вновь сошлась. Маэстро еле уговорил в «Корабле» играть.