Неистовый
Шрифт:
Выжившие были исхудавшими, скудно одетыми, с запекшимися ранами и почерневшими ожогами. Но глаза у всех них были похожие - опрокинутые в себя, словно они до сих пор видели последний день Рязани. Но увидев под колоколом Евпатия, люди начинали улыбаться, и начинали узнавать друг друга.
– Здравствуй, сват!.. Здравствуй...
– Какое лихо пережили,- плакали навзрыд женщины.
Евпатий передал шнурок одному из черниговцев, посмотрел на народ и поклонился как в былые времена на три стороны.
– Здравствуй, народ рязанский!-
– За Батыгой!!!- Откликнулись рязанцы и черниговцы.- Побьем злого князя татарского!!!
Евпатий посмотрел на Михайлова:
– Вот и все, Семен! Осталось только у бога прощение просить... А мечей да копий нынче в Рязани больше, чем живых осталось. Ищите хлеб да овес. Ночь отдохнем, а с рассветом за Батыгой пойдем!
32. Князь ростовский Василий Константинович через Козельск и Москву добрался до города Владимира, в котором сидел на столе князь Владимиро-Суздальского княжества Георгий Всеволодович.
По дороге ростовский князь узнал от беженцев растекшихся по рязанской и суздальской земле о гибели Рязани и приближении орды. По дороге он обгонял бесконечные вереницы сбегов, которых лихо гнало в глухие леса за Москву и Переяславль.
– От Рязани камня на камне татарин не оставил,- рассказывали ему беженцы.- Сами то мы из Коломны и окрестных погостов. Но видели тех, кто из-под татарского меча ушел...
– Сколько народу из Рязани спаслось?- С тревогой спрашивал их Василий Константинович.
– Всех татары зарезали,- отвечали ему.- Кто накануне из города ушел - жив остался. А остальных татарин пожег или зарубил, или под лед на Оке спустил.
– А о семье воеводы что-нибудь слышали?
– Слышали мы, что Кофа целовались да поклялись костьми за Рязань лечь. Никто из них из города не ушел. Всех татарин побил и молодых и старых и мужиков и баб...
– Господи,- перекрестился Василий Константинович.- Не обмануло тебя сердце, Евпатий...
Добравшись до Владимира, он успел застать в городе князя Георгия Всеволодовича. Встретился с ним с глазу на глаз.
– Князь киевский нам не помощник,- сказал он, как только лишние вышли из княжеской
– Плохо,- покачал головой Георгий Всеволодович.- Скоро орда и наши погосты жечь начнет. Табунщики на месте не стоят.
– Дядя, почему ты не послушал послов рязанских?! Нужно было встретить орду единой ратью!
– Все в руках божьих,- уклончиво ответил Георгий Всеволодович.- Отправляйся нынче же в Ростов. Готовься к битве с татарами...
– О чем ты говоришь, Георгий Всеволодович?- Василий Константинович с недоумением посмотрел на него.- Неужто татарин мимо Владимира и Суздаля пройдет?! Мы возле стен владимирских костьми ляжем!..
– Костьми лечь дело нехитрое!- Оборвал его князь.- Я дружины за Ярославль увожу!
– Что? Бросаешь города на растерзание ворогу?- Лицо Василия Константиновича окаменело.
– Василий, города построить можно...
– А людей как вернешь?- Теперь уже ростовский князь оборвал его.- Как ты мертвых из могил поднимешь? Как колодки с рабов снимешь, когда их за тридевять земель уведут?!
– Не перечь мне,- Георгий Всеволодович тяжело посмотрел на племянника.- Дело решенное... Старший мой - Всеволод к Коломне навстречу орде ушел, младший - ушел в Москву. А Владимир я на воеводу оставляю...
– Ты княжество погубишь и сгинешь сам!- Снова оборвал его Василий Константинович.
– Довольно!- Выкрикнул Георгий Всеволодович.- Всех планов я тебе не открою! Твое дело - Ростов!..
– Да,- кивнул Василий Константинович.- Мое дело - Ростов! Я у тебя в гостях не задержусь. Но я тебя понял, дядя... Ты Русь под себя подмять решил. Ты войско решил собрать и схоронить его в лесах до поры до времени, а после...
– Остановись, Василий!- Георгий Всеволодович с гневом посмотрел на племянника.- Как бы с тобой чего не вышло... Остановись, пока не поздно!..
Василий Константинович поднялся из-за стола и поклонился князю в пояс.
– Прощай, Георгий Всеволодович, не поминай лихом! Вряд ли еще свидимся!..
– Постой, Василий!- Владимирский князь тоже вышел из-за стола.- Негоже так русским людям прощаться...
И они троекратно расцеловались на прощание.
Василий Константинович вышел из гридницы, а Георгий Всеволодович подошел к окну и прошептал, глядя на кресты и маковки церквей и печной дым, стлавшийся над городскими улицами:
– Русь святая, я тебя отстою...
33. Над дорогой разносилась заунывная песня степняка. Монгол с тоской смотрел на чащобу по обе ее стороны. Дорога вилась среди сумрачного густого ельника. Изредка она становилась прямой как стрела, и тогда монгол оборачивался и видел позади себя узкий просвет. И он словно видел, как эта дорога перекрещивается с тысячью таких же дорог и троп и уходит прочь из урусутских буреломов, прочь из неприветливого края в вольные степи. А впереди он видел хвост монгольского обоза, в котором наложницы степняков везли награбленное добро.