Неизбежность
Шрифт:
Закатив глаза, Уэнсдэй усаживается на водительское сиденье. Эмили, устроившись на пассажирском, принимается неуклюже копаться в бардачке, поминутно всхлипывая от боли, и извлекает оттуда… блестящий черный револьвер.
Аддамс удивленно вскидывает бровь.
Похоже, Мартинес полна сюрпризов.
— Откуда это у тебя? — требовательно спрашивает Уэнсдэй.
— Родители подарили. В лесу полно опасностей, а я… Мне нужно здесь бывать, чтобы… — она вздыхает и
— Дай сюда, — Аддамс решительно забирает у нее оружие, — Мы должны вернуться в лес и раз и навсегда покончить с хайдом.
— Что?! — Мартинес резко вскидывает голову, испачканное в подтеках туши лицо удивленно вытягивается. А потом отступившая было истерика захлестывает её с новой силой, и блондинка снова начинает верещать, хватаясь за покалеченное предплечье. — Блять, ты что, совсем поехавшая?! Ты не видишь, что ли?! Я умираю!
— Ты не умираешь. Это просто царапина.
— Господи, заткнись! О боже, по-моему, кость торчит… Я умру от болевого шока, и ты будешь виновата, — похоже, у нее самая настоящая паника. Эмили дрожит как осиновый лист и прячет лицо в ладонях. — Ладно… Ладно… Давай так. Отвези меня в больницу и можешь забрать пистолет.
— Зачем мне это? Я уже его забрала, — парирует Уэнсдэй, внимательно осматривая оружие.
Она открывает барабан, в котором обнаруживается один-единственный патрон — холостой.
Oh merda.{?}[Вот дерьмо (итал.)]
— Где остальные патроны? — требовательно спрашивает она, впившись в рыдающую Мартинес тяжелым взглядом.
— Нет остальных! — огрызается та, уткнувшись лбом в тонированное стекло боковой двери. — Я никогда им не пользовалась. Я даже не умею стрелять!
— Зачем тогда родители купили тебе оружие?
— Господи, ты не слышишь меня, что ли?! Тут куча маргиналов трется! Пистолет для устрашения! Я не могу… не могу применять телекинез на людях. Кто-то может пострадать или… погибнуть.
Аддамс осеняет внезапная догадка.
— Как, например, твой бывший парень?
— Что? Откуда ты… — глаза Мартинес распахиваются еще шире. Несколько секунд она шокированно взирает на Уэнсдэй, а потом опускает взгляд в пол. Её голос становится неожиданно тихим. — Митчелл — ублюдок. Он неоднократно избивал меня, но его папочка работает вместе с моим отцом… Родители все знали, но закрывали глаза.
— Как он умер?
— Он не умер. Полгода назад он завалился ко мне обдолбанный, начал кричать… Сказал, что я психически больная. Он ведь из нормисов. Потом набросился на меня и начал душить. Я не хотела, я правда ничего такого не хотела… — голос Эмили дрожит. — Но в какой-то момент все случилось само по себе. В общем, мы были на балконе… И он вылетел со второго этажа, ударился головой. Остался жив, но получил серьёзную травму головы. Теперь он вроде овоща… Навсегда останется в клинике для неизлечимых психически больных. Забавно вышло, правда?
Она
— Пожалуйста, прошу тебя, давай уедем… Я отдам пистолет, я найду тебе боевые патроны, но только давай поскорее уедем отсюда…
Уэнсдэй размышляет с минуту, тщательно взвешивая все «за» и «против». Пусть монстр ранен, но он по-прежнему очень опасен. Кинжалы остались где-то в лесу, а соваться в бой с единственным холостым патроном — все равно что голыми руками. Она неизбежно подпишет себе смертный приговор.
— Хорошо, — кивает Уэнсдэй и обводит внимательным взглядом руль и приборную панель. На пробу нажимает кнопку зажигания, но двигатель почему-то не заводится.
— О… господи… — бормочет бледная как смерть Эмили, наблюдая за её действиями. — Аддамс, пожалуйста, скажи, что ты умеешь водить!
— Нет. Но это явно несложно, раз даже ты справляешься, — после нескольких попыток ей удается отыскать кнопку включения фар. Мартинес снова начинать верещать, как будто её режут скальпелем без анестезии.
— О боже… Боже мой! У меня начинается паническая атака! Нет, мы точно умрем. Если нас не угробит это жуткое чудовище, это сделаешь ты! Мы… Мы разобьемся! Врежемся в дерево, и наши кишки намотает на ветки! Боже, господи, какой кошмар… Ну почему я не осталась в Швейцарии?!
— Заткнись, — Уэнсдэй направляет на нее пистолет и со щелчком отпускает затвор. — Сейчас же.
Глаза Эмили округляются еще больше. Она испуганно хватает ртом воздух, но, к большому облегчению, наконец умолкает. Продолжая держать её на прицеле, Аддамс во второй раз нажимает на кнопку справа от руля, но Кадиллак упорно не реагирует.
— Зажми тормоз. И сними с ручника. Вон там, внизу… — в голосе блондинки слышится плохо скрываемая дрожь, но дуло револьвера возле виска заставляет её говорить относительно ровным тоном.
Уэнсдэй выполняет указания, и двигатель заводится с мягким рокотом. Она аккуратно переключает передачу и перемещает ногу на педаль газа — внедорожник резко срывается с места, едва не зацепив отполированным крылом развалины молельни. У Мартинес непроизвольно вырывается короткий вскрик.
— Не дави ты на газ так сильно, господи… Если мы из-за тебя умрем, я тебя убью.
Аддамс не удостаивает её ответом, только убирает пистолет в карман пальто и, придвинувшись ближе к краю сиденья, кладет обе руки на руль. Как она и предполагала, вести машину оказывается совсем несложно — Кадиллак быстро и четко отзывается на каждое движение. Она немного прибавляет скорость, и Эмили, чуть расслабившись, откидывается назад. На каждой кочке блондинка всхлипывает от боли, но стоически молчит.