Неизбежности
Шрифт:
Настоятель обратил на неё внимание ещё тогда, когда она неподвижно сидела на скамье в своих размышлениях, и не спешил сходить со своего места. Увидев, что она направилась к нему, тогда только сошёл с паперти и пошёл ей навстречу. Они подошли друг к другу.
– Здравствуйте… – робко сказала она, не зная, как правильно к нему обратиться.
Настоятель, уловив её замешательство, улыбнулся и ответил ей на «здравствуйте».
– Вы не из числа моих прихожан, – заметил он как бы самому себе.
– Да… – отозвалась вновь с тем
– Зовите меня отцом Вячеславом или… – сделал он паузу, – или просто – батюшка; как и большинство моих прихожан.
Слово «батюшка» показалось ей каким-то неудобным для обращения: оно ассоциировалось с родным отцом, к которому частенько так обращалась. В сомнениях она простояла перед настоятелем ещё какое-то время.
– Отец Вячеслав, – наконец обратилась она, – мне бы хотелось с вами поговорить, но… но я сама хорошенько не знаю, о чём… как говорить.
Настоятель предложил ей вернуться на прежнее место, и они молча направились к скамьям. Раиса Владимировна расположилась на прежнем месте, он – напротив неё… Она ждала, что настоятель начнёт разговор. И действительно, видя в ней замешательство, к которому присовокупилась и скованность, он заговорил первым:
– Как к вам обращаться?
– Раиса… Раиса Владимировна… – дрожал её голос, – нет, Раиса…
Они оказались ровесниками, но настоятель выглядел старше её со своей седеющей густой бородой.
– Итак, Раиса Владимировна, – без эмоций обратился он к ней. – Я так понимаю, вы ещё не крещёная?
– Нет… ещё нет… но я теперь подумываю…
– Хорошо… и всему своё время, – он дал ей знать, что для разговора со священником это не имеет значения. – А теперь, что вас привело сюда?
– Отец Вячеслав… я не знаю, с чего начать…
– А вы рассказывайте – и само собою определится, что вас сюда привело.
Раисе Владимировне понадобились не больше десяти минут, чтобы эмоционально рассказать о муже, предавшем её, о дочерях, отдалившихся от матери… Настоятель выслушал её, как казалось со стороны, с каменным лицом, которое, как ни странно, успокаивающе действовало на растроганную в ходе рассказа Раису Владимировну. Она теперь ждала его ответа – чтения морали или осуждения. Но ни отповеди, ни осуждения от настоятеля не прозвучало. Это ещё больше её успокоило.
– Значит, настаиваете на разводе? – спросил он совсем не строго.
– А что мне остаётся делать, когда он давно живёт с другой?.. Я не удивлюсь, если до меня дойдёт слух… Узнаю, что он вновь стал отцом… И что?.. У того ребёнка отобрать отца?.. А наши совместные дети, дочки, собственно говоря, уже не нуждаются в отцовстве… Не так ли?.. – спросила она отчаянно, с намерением обратиться к нему: «Отец Вячеслав».
– Зато все мы нуждаемся в отцовстве, Раиса Владимировна, – обратился он к ней мягко, с некой торжественностью в голосе.
– В каком? – не поняла она.
– В Небесном отцовстве…
– Это да, да… – понимающе согласилась она. –
– А я имею в виду во всех смыслах… Да и церковь не одобряет разводы.
– Но как же тогда?..
– Как поступите, так и будет… Вы всё равно это сделаете…
– Но будет ли правильным?..
– Правильным?.. – задумался настоятель. – Разумеется, правильным не будет: повторяю, церковь не одобряет разводы… И вы в таком случае можете освободиться от прежних обязательств, но совершенно без участия… с отсутствием в вас, в обоих вас, упования на Отца Небесного…
– И правда, как мы всё это время так жили?.. Лишь сегодня я впервые, с каким-то облегчением, с особой радостью услышала звон колоколов, – и она указала в сторону колокольни. – И их звон привёл меня сюда… Кажется, теперь я поняла, чего мне так не хватало: упования, надежды… Ведь раньше я полагалась на саму себя, на мужа, на дочерей… А в итоге вышло одно разочарование, – с грустью заключила она.
– Не надо сожалеть и печалиться… Если семья уже распалась, что же, остаётся служить людям и, если вы пришли за тем, служить Богу…
– Но как?
– У вас благородная профессия – помогать немощным, то есть больным, исцелять их, значит, служить людям, а служа им, служить и Богу, – настоятель взглянул на неё как бы с восторгом и продолжил: – Вы, врачи, владеете Божественным даром: исцелять – вот этим чудесным делом и прославился Господь. Вам дан тот чудесный дар, это Он, если хотите знать, призвал вас… привёл вас к этому. Не понимаю, как вы всего этого не осознаёте…
– Как всё просто, оказывается.
– Это лишь отчасти.
– Да, – вздохнула она.
– А с разводом как решите, так и будет. Вы всё равно поступите, как посчитаете нужным и без участия церкви. Но мужа следовало бы простить… И не держите на него зла. С этим вам от него не освободиться.
– Я не знаю, простила ли ему, но верно – не держу на него зла.
– Это уже хорошо.
– Батюшка, – обратилась она к нему и вдруг смутилась, произнеся это слово.
– Да? – отозвался он спокойно, не обратив внимания на её смущение.
– Я ещё ни разу не бывала в храме…
Настоятель предложил ей пройти в храм, и они поднялись.
Выйдя из храма, Раиса Владимировна не спеша направилась домой. Ей казалось, что незачем туда идти. Между тем она вздохнула с облегчением и теперь была твёрдо намерена на развод: освободиться – и свободно служить другим. Домой она вернулась обновлённым человеком.
Когда Горюнов, придя в понедельник на работу, увидел свою жену, он удивился светлости и одухотворённости её лица. Вскоре состоялся развод, в тот самый момент, когда дочери приехали из города. Это событие они восприняли спокойно, как неизбежность, – они уже были к нему подготовлены. Горюнов в тот же день пришёл домой к матери Дарины самым счастливым человеком и о своей радости сообщил ей.