Неизданный дневник Марии Башкирцевой и переписка с Ги де-Мопассаном
Шрифт:
Неправда ли, какое странное ясновидение!..
— Прочтите письмо.
— Я не могу… Вы требуете от меня почти невозможного.
— Скажите же, когда и где получилось это письмо?
— Оно прибыло не по почте и побывало у двух лиц прежде, чем дошло по назначению… Я вижу, оно получилось в богатом доме, похожем на дворец… на папский дворец, — это должно быть Ватикан…
— Смотрите, не ошибайтесь.
— Я плохо вижу сегодня, вы утомляете меня. Бывают у меня хорошие, счастливые минуты, когда все
— Ну, пожалуйста, я постараюсь быть спокойной. Глядите!
— Я ведь говорю вам, это дворец. Я вижу знамя… я вижу военных у дверей…
— Много их?
— Да, много.
— Случайно они там очутились?..
— Двое из них находятся там всегда другие зашли только мимоходом.
— Что же делается в самом дворце?
— Там много молодых людей…
Он, вероятно, видит клуб.
— Как они одеты?
— Позвольте… На них одежда духовных лиц… Да, так мне кажется…
— Этого не может быть. Смотрите лучше.
— Повторяю вам, что это трудно. Мне уже давно следовало бы отдохнуть; вы утомляете меня… Помимо того…
— Посмотрите еще, кто получил это письмо? — спросила я.
Я уже поняла, что он видит телеграфную станцию в Риме, но не могла понять, при чем тут духовные лица.
— Это письмо получила женщина. Она отдала его какому-то мужчине. А тот уже передал письмо ему.
— Так он его значит получил?
— О, да, наверное.
— Что же он сделал?
— Он в ту же минуту вышел… Его смутило содержание вашего письма; вы делаете намеки… только намеки на этот брак…
— Где он в данную минуту? Видите вы его?
— Я вижу, он в комнате… И не один.
— Скажите, что он делал два-три дня тому назад?
— Я ведь вам сказал: он был с матерью у кардинала.
— Хорошо. Посмотрите же теперь, — что он делает?
— Он сидит в комнате с молодым человеком лет девятнадцати-двадцати. Это юноша со светлыми, очень коротко остриженными волосами. Они говорят по итальянски.
— Мое письмо у него?
— Да, у него, здесь! — И он указал на левый карман своего сюртука.
— И он не думает приехать сюда?
— Напротив, он хочет это сделать, но не может. Будь у него возможность, он был бы уже здесь.
— Где он?
— Странно… Он в монастыре, да, в монастыре.
— Что это за монастырь?
— Он находится подле… постойте… подле каких-то сводов. Какие они великолепные!..
— Это развалины?
— О, нет, это цельные большие своды, и там много…
— Чего?..
— Там много статуй… и…
Я узнала сен-тьерские своды и статуи. А я думала, что ясновидящий увидит Колизей.
— И?.. Кончайте же, — сказала я.
— И гробниц, — сказал он с таким видом, как будто
Он, очевидно, видел Ватикан.
— Как одеты монахи этого монастыря?
— На них белая одежда.
— И только?
— На груди красный крест и чьи-то инициалы.
— Чьи?
— Я не знаю.
— Нет, вы знаете.
— Ах, это нехорошо… мы поступаем очень дурно!..
И, несмотря на все мои просьбы, он ничего больше не хотел сказать. Я расспрашивала его еще о многом, но каждый раз он повторял то же, что и вчера.
— Он богат? — спросила я, наконец.
— Конечно, это всем известно. Он даже гораздо богаче, чем предполагают.
— В чем заключаются его богатства?
— Погодите… У него много драгоценностей. С ним всегда маленький ящичек, полный бриллиантов. Там их на несколько миллионов. В этом его главное богатство.
— А деньги?..
— Он не держит у себя денег.
— Ну, что вы! Если их нет при нем, поищите их в другом месте.
— Он самый молодой в этом монастыре. Тем не менее все относятся к нему с большим уважением. Как странно — он не монах и все же находится в монастыре!
Несчастный Пьетро! Так он теперь у доминиканцев! Но, как бы там ни было, а раз он получил мою телеграмму, он должен был мне ответить. Это ужасно!
О чем он думает?
— Все его думы сосредоточены на браке с вами. Но он хорошо видит, что для этого придется бороться со множеством препятствий. Это будет страшно трудно!.. Тут такая масса препятствий и со стороны национальности, религии…
Я попросила тетю войти и начала расспрашивать о кардинале.
— Это Антонелли, — сказал Алексей.
— Взгляните же, что он делает теперь.
— Я вижу он сидит у стола. Направо от него сидит его секретарь… Они оба заняты.
— Чем?
— Мы поступаем очень дурно. Кардинал был бы недоволен, если бы узнал о том, что мы тут делаем.
— Вы хорошо знаете, что у меня нет дурных намерений.
— Но тут слишком много любопытства. Это дурно… Очень дурно.
— Ну, если бы к вам пришел кардинал, он был бы еще любопытнее меня. Ну, пожалуйста, продолжайте.
— Он вечно занят мыслями о крупных деньгах, которые он отдал куда-то… поместил куда-то… У себя он держит очень мало денег…
— Куда же он поместил свои деньги?
— Ну, нет, этого я вам не скажу. Такие вещи нас не касаются.
— Но я хочу это знать, говорите!
— Его денег нет в Риме. Они в Брюсселе… Большая часть их в Брюсселе.
Это меня удивило. Все говорили, что кардинал хранил свои деньги в Англии.
— А кроме того?
— В Вене, в Австрии.
— Сколько?