Неизменный
Шрифт:
Он пожал плечами, его лицо выглядело осунувшимся и бледным.
— Каро, они меня не послушают. Я — никто. — Он провел рукой по лицу. — Тебе нужно, чтобы Сойер заступился за тебя. Его они послушают.
— Он в тюрьме, — мой подбородок задрожал, а из уголков глаз потекли слезы.
— Это настоящая преданность, — сказал мой отец. — Отправиться в тюрьму, потому что начальство попросило тебя об этом. Он хороший человек. Он — настоящий пример.
Мой отец хвалил Сойера за его самоотверженность, и от этого мне хотелось кричать.
— Ты
Он встал и засунул руки в карманы.
— Послушайся их, Каро. Не будь глупой. Не давайте им повода не доверять тебе. Не позволяй им оказаться правыми. Ты же знаешь, что должна держать руки в чистоте.
— Как и свою репутацию.
— Ты умная девочка. Ты поступишь правильно. — Он подошел и поцеловал меня в щеку, прежде чем выйти из квартиры.
Прошло двадцать минут, прежде чем я двинулась с того места, где стояла. Я пялился на свои ноги в течение двадцати долбаных минут, пытаясь понять, что я собираюсь делать.
Братва думала, что я работаю с ФБР. Я не работала. Но Мейсон Пейн полагал, что мы были в достаточно дружеских отношениях, чтобы разговаривать со мной, когда ему заблагорассудится.
Это выглядело плохо.
Это было плохо.
А Сойер был заперт на ближайшее будущее и не мог мне помочь. Ничем.
Обхватив себя руками за талию, я знала, что должна что-то сделать. Я знала, что должна сделать все возможное, чтобы защитить жизнь внутри себя.
Если дело было только в моей жизни, я бы могла с этим смириться. Я бы столкнулась с любыми последствиями своих решений. Но сейчас мне было о ком подумать.
Мне нужно было защищать не одну жизнь.
Фрэнки вошла в дверь, сняв туфли на каблуках, и направилась на кухню, не сбавляя скорости.
— Ненавижу этот чертов город, — прорычала она, когда увидела, что я стою посреди нашей квартиры.
До меня внезапно дошло, что она мне говорила, что проведёт этот вечер со своими дядями, но, все же, её дяди были здесь. Со мной.
— Тогда давай уедем, — прошептала я ей. — Давай просто сбежим, черт возьми.
Она пошатнулась на своих босых ногах. Приподняв одну бровь, она невозмутимо произнесла:
— Ты серьезно?
Я схватила её за руку и потащила на балкон, чтобы возможные прослушки в моей квартире не предупредили федералов, Аттикуса или чертового Санта-Клауса. И на террасе, когда ледяной ветер Вашингтона кусал нашу кожу и заставлял наши носы течь, я все ей рассказала.
Я рассказала ей о Пейне и его частых визитах, о сделке, которую он предложил Сойеру, и о которой я не имела возможности рассказать ему, прежде чем ФБР предложило сотрудничать. Я рассказала ей о своем сегодняшнем визите к нему, о том, что он никогда не покинет братву. Несмотря ни на что. И как её дяди приходили и угрожали моей жизни. Я заплакала, когда рассказала ей о своем отце
— Он ждал все это время, — шокировано произнесла Фрэнки, не веря тому, что услышала. — Каро, он ждал десять лет, чтобы отомстить. С тех пор, как ты опозорила его той ночью на складе с ирландским оружием. Он похож на безумного паука, просто затаившегося в засаде и плетущего свою паутину. Он чертов безумец.
— Я знаю.
— Он сделает это. — Она покачала головой, крепко обхватив себя руками. — Он точно собирается это сделать. Ты ведь понимаешь, да? Он найдет на тебя то, что ему нужно. Он доведет дело до конца. Это только вопрос времени.
Была одна важная деталь, о которой я до сих пор не упомянула.
— Фрэнки, я беременна.
Ее голова резко поднялась, глаза вылезли из орбит.
— Прости, что?
Я снова заплакала.
— Я беременна. Я… чуть больше трёх месяцев.
— Больше трёх месяцев…
— В последнюю ночь, когда мы с Сойером… когда его выпустили под залог. Мы… Я не знаю, что случилось. Мы слишком много выпили. Должно быть, мы забыли о защите…
— Разве ты не принимаешь таблетки? — взвизгнула она.
Я покачала головой.
— Мы всегда были осторожны. Я не подумала…
— О Боже мой. Господи, Каро, что ты собираешься делать?
Я скрестила руки на груди и уставилась на город. Снег покрывал верхушки зданий, заставляя сверкающие огни светиться очаровательным волшебством, которое все еще не могло очистить этот город.
— Я уеду, — сказала я ей, слова обретали убедительность, слетая с моих губ. — Я люблю Сойера, но он сейчас не со мной. Я должна поступить правильно с этим ребёнком.
— Хорошенько подумай, — предупредила Фрэнки. — Если ты уедешь, Каро, ты никогда не сможешь вернуться. Ты никогда больше не сможешь быть с Сойером. Если ты уйдешь сегодня, то это окончательно. Тебе придется прятаться всю оставшуюся жизнь.
Я встретилась с ее испуганным взглядом.
— Я понимаю.
Мы долго молчали, обе погрузившись в свои мысли, замерзая, дрожа, но слишком боясь вернуться внутрь.
— Возьми меня с собой, — взмолилась она срывающимся от волнения голосом. — Я тоже хочу пойти.
— Фрэнки, они будут…
— Я знаю, что они будут делать. Без разницы, просто возьми меня с собой.
— Ты уверена, что готова к этому?
Она приподняла одну бровь.
— А ты уверена, что готова к этому? По крайней мере, если мы поедем вместе, то будем друг у друга, верно?
— Ладно… — я прикусила нижнюю губу, мысленно прикидывая все, что нам нужно, все, что потребуется, чтобы осуществить это. — Если мы сделаем это, нам нужно быть умнее. Мы не можем допустить ошибку. Мы не можем попасться. И мы не можем вернуться, ни по какой причине.