Неизведанные гати судьбы
Шрифт:
— А что вчера с ним произошло?
— Ты же знаешь, что в городе произошло нападение на конвой с арестованным, в результате которого, сбежал наш «гость» из Москвы. Несколько красноармейцев и большинство нападавших были убиты, а друг детства Семёна Марковича, который оказался командиром того конвоя, при нападении получил очень тяжёлые ранения и сейчас находится в больнице.
— Об этом наверное уже весь город знает, а не только я или ты. Вот только мне непонятно, при чём тут Семён Маркович? Тяжёлые ранения ведь получил не он, а его друг.
— Так высокое губернское начальство решило найти виноватого,
— Кого послать с вестью в Урманное я найду. Вот только на подводе быстро обернуться в оба конца не получится. Да и пустую подводу туда-сюда гонять не вижу смысла, даже ради знакомого вам раненного. А гружённая мешками подвода долго до поселения добираться будет.
— Подвода не нужна. Семён Маркович пообещал насчёт автомобиля договориться. Гонец на нём быстрее до поселения доедет и с кем-нибудь из целительниц назад возвернётся.
— Ну ежели на авто ехать придётся, тогда согласен с таким решением. А в больницу пустят деревенскую целительницу? Ведь врачи всегда отвергали народные методы лечения.
— Лечить раненого будут у нас в представительстве. Так что надобно к приезду, подготовить чистую и светлую комнату.
— Свободные комнаты у нас есть. Вот только с лекарствами в городе проблема.
— Насчёт лекарств можешь не переживать, Иван Иваныч. Всё что необходимо, перед каждой поездкой к больным, наши целительницы всегда с собой берут. Так что Семёну больше не нужно будет пить из-за раненого друга детства.
— Демид Ярославич, а как же так получилось, что Семён Маркович раскрылся перед тобой? Он же, если так можно сказать, поступил неправильно. Нарушил все устои и понятия его народа. Мне вот это непонятно.
— Про то, что у каждого народа на земле имеются свои устои мне известно, а вот какой смысл ты вкладываешь в слово «понятия»?
— Странно, слышать от тебя такой вопрос. Их народ уже давно живет обособленно, согласно своих древних устоев и «Торы». «Тора» для них священна, ибо они собрали в неё все свои законы. Когда кому-то что-то непонятно из написанного в «Торе», или возникает вопрос относительно того, как поступить в том или ином случае, то он приходит к раввину или другому мудрому человеку за советом. Те начинают разъяснять, на понятных для спрашивающего примерах из обычной жизни. Вот все эти разъяснения, в данном народе, и стали называть «понятиями». Когда ты услышишь, что какой-то человек «живет по закону», значит он в своей жизни соблюдает «Тору». А если вдруг про кого-то говорят, что он «живёт по понятиям», то значит он в своей жизни пользуется только лишь устными разъяснениями.
— А как же тогда уголовники? Ведь, насколько мне известно,
— Ну и чего ты удивляешься? Большая часть уголовников принадлежит к этому библейскому народу. У них даже свой жаргон, в тюрьмах и на каторгах, на основе идиша образовался. Вот они и «живут по понятиям», ибо когда-то отказались «жить по закону».
— Понятно…
— Это хорошо, что тебе всё стало понятно, Демид Ярославич. А вот мне до сих пор непонятно, почему всё-таки Семён Маркович раскрылся перед представителем чужого для них народа? Ведь неспроста же, он поведал тебе то, что накопилось у него на душе? Мне много раз приходилось прокручивать с этим народцем кое-какие дела, и я могу со всей ответственностью сказать, что это им не свойственно.
— Честно говоря, я и сам не знаю, почему он выбрал именно меня. Возможно, всё дело в том, что я умею слушать. После разрыва со своими родными и близкими, Семён Маркович стал много пить спиртного, ибо никто не хотел вникать в то, что у него творится на душе. В моменты запоя, ему хотелось поговорить с человеком, который его сможет, даже не понять, а просто выслушать. Вот в один из таких моментов, я и оказался рядом. Мы пообедали в ресторане, поговорили по душам, он смог высказаться, а потом наше общение переросло в дружбу. Надеюсь, я доходчиво ответил на твои вопросы, Иван Иваныч?
— Благодарю, Демид Ярославич. Всё предельно ясно и понятно. А я-то всё гадал, из-за чего он столько коньяка выкушал? Оказывается из-за необоснованных обвинений начальства, да из-за ранения друга он так сильно в ресторане загоревал. Ладно. Пойдем-ка завтракать, а то уже скоро, согласно договора, нам начнут зерно и муку завозить.
В обеденном зале мы застали Семёна, сидящего в гордом одиночестве, все работники уже покушали и ушли заниматься своими делами. Семён Маркович уже немного пришёл в себя, и ковырялся ложкой в каше, вытаскивая из неё вкусные кусочки копчёного мяса. Поздоровавшись, мы присели завтракать к Семёну за стол. Наш завтрак прошёл в тишине, лишь когда мы перешли к чаю, я задал вопрос, благо никто не мог помешать нашей беседе.
— Как самочувствие, Семён Маркович?
— Благодарю. Ваши повара меня спасли. Если бы они не принесли мне этот чудный рассол, то я бы весь день промучился с головной болью.
— Тогда тебе стоит благодарить не поваров, а Иван Иваныча, — сказал я с улыбкой, — ибо он на себя собрал всю подвальную пыль, пока не обнаружил в тёмном углу бочку с квашенной капустой.
— Не надобно меня благодарить, — тут же проворчал Иван Иваныч. — По себе знаю, каково это чувствовать себя на следующий день, после приличной попойки. Так что, я всего лишь помог «уставшему» человеку поправить здоровье.
— Хорошо, не буду никого благодарить. Вы только, пожалуйста, мне объясните, как я у вас в гостях оказался?
— Семён Маркович, а что вы помните последнее из вчерашних событий? — первым задал свой вопрос Иван Иваныч.
— Последнее? — спросил Семён и ненадолго задумался. — Я помню, как Степан принёс что-то закусить из горячих блюд и четвёртый графинчик с коньяком.
— Погоди, Семён Маркович. Какой ещё четвёртый графинчик? Когда мы с тобой уходили из ресторана, на столе стояли три пустых графина.