Неизведанные гати судьбы
Шрифт:
— Спрашивайте, Николай Петрович. Мне честно говоря, даже интересно стало, что там вам «невероятным показалось».
— Задержанный водитель грузовика Йонас Лацис во время допроса заявил, что вы «не просто Глава промыслово-охотничьей артели и таёжного поселения Урманное, а являетесь языческим жрецом и Князем Ведьмовской деревни. И кроме всего прочего, вы убеждённый анархист». Что из сказанного задержанным является правдой?
— Можно сказать, что всё сказанное водителем чистая правда.
— Не понял?! — удивился старший следователь. — Вы этих заявлений задержанного даже не пытаетесь отрицать? Можете это как-то пояснить?
— Тут всё просто,
— Чем же вы так христианским священникам не угодили?
— Так у нас, что в прошлой деревне, что в нынешнем поселении, всегда жили потомственные травницы, знахари, лекари и целительницы. Они лечили и исцеляли всех нуждающихся людей. Сие очень не понравилось представителям христианской церкви, которые искренне считают, что болезни посылаются людям в наказание за их грехи. И что больные должны исцеляться только лишь постом и молитвой. Моего деда, который был Старейшиной прошлой деревни, а потом и нашего нового поселения, христианские попы только «Князем Ведьмовской деревни» и величали. Когда моему деду исполнилось сто шестнадцать лет, на общем Сходе жителей поселения Главой выбрали моего отца, а относительно недавно, Главой артели и поселения выбрали уже меня. А придуманное христианскими священниками название для Главы таёжного поселения, досталось мне по наследству, — сказал я с улыбкой.
— Погодите, Демид Ярославич. Йонас Лацис утверждает, что «Князем» вас называли ещё до революции. Вам не кажется, что ваше объяснение не совсем точное, мягко говоря?
— Так вы же меня спрашивали совершенно о другом, Николай Петрович?! — удивился я вопросу следователя. — Вы изначально спросили меня про то, являюсь ли я «Князем Ведьмовской деревни»? И на данный вопрос я вам честно ответил, и даже пояснил откуда такое необычное название появилось. А про то, что ещё до революции анархисты Томской губернии меня называли «Князем», вы вообще не спрашивали. Согласитесь, что наличие одного схожего слова «Князь» в псевдониме, принятом у анархистов, и в должности Главы таёжного поселения, ещё ничего не означает.
— Согласен. Мной был задан не очень корректный вопрос. За последние два десятка лет мне частенько приходилось общаться с анархистами, и они мне объяснили, что «Князем» у них принято называть тех лидеров, кто изучал труды князя Кропоткина по анархизму.
— Не буду с вами спорить, Николай Петрович, а просто добавлю, что все последователи князя Кропоткина называли себя «анархо-коммунистами», а тех кто изучал труды Михаила Бакунина, называли «анархистами» или «социальными анархистами».
— А это правда что вы знакомы с товарищем Сталиным, а ещё раньше дружили с товарищем Дзержинским?
— С товарищем Сталиным я никогда не был знаком, Николай Петрович, с ним знакома только моя супруга. Насколько я знаю, с Иосифом Виссарионовичем её наш друг Феликс и познакомил. С Феликсом Эдмундовичем мы познакомились, задолго до революции. Он тогда с каторги сбежал, но умудрился провалиться в болото. Я его нашёл уже почти замёрзшего на краю болота и принёс домой. Пока моя матушка его лечила, мы подолгу общались, а потом и вовсе подружились. Лишь когда Феликс поправился, мы его доставили в Барнаул, и передали нашим друзьям-большевикам.
— Погодите, Демид Ярославич. Я чего-то не понимаю. Если вы были анархистом, так почему же вы дружили с большевиками?
— А что тут непонятного? И нас, и большевиков, не устраивала политика имперских властей, вот мы и подружились. Сие произошло вскоре после Русско-Японской войны. Если вам интересны подробности нашей дружбы, расспросите Семёна Марковича, он вам всё подробно поведает.
— Спасибо за совет, я так потом и сделаю. Извините, я вас перебил, когда вы рассказывали про товарища Дзержинского.
— Так вот. Феликс однажды вызывал в Москву мою жену, чтобы вылечить одного важного человека. А когда тот человек начал поправляться, то Иосифу Виссарионовичу очень понравилось как больного лечила моя жена. Вот он и направил Яринку, на дальнейшую учёбу по медицине. Отучившись, она получила диплом «доктора медицины», а уже когда вернулась домой, то первым делом организовала нашу поселянскую больницу.
— Понятно, — задумчиво произнёс старший следователь, и заглянул в опустевшую чашку.
— У вас ещё есть ко мне вопросы? — спросил я, и наполнил обе чашки свежим чаем.
— Только один, Демид Ярославич. Вы мне сказали, что «Все жители нашего поселения, за исключением Иван Иваныча, никогда не были христианами», а как же так получилось, что он стал христианином?
— Во время войны, рядом с ним взорвался пороховой склад. От взрыва он получил контузию и потерял память. Полковой священник заметил, что на нём нет креста и совершил над ним обряд крещения, сказав ему, что «сие поможет скорейшему выздоровлению». Вот так Иван Иваныч стал христианином. Память к нему стала помаленьку возвращаться, когда он вернулся в поселение, и его лечением занялась одна из наших целительниц.
— Если его крестил полковой священник, получается, что ваш Иван Иваныч воевал на стороне белогвардейцев в гражданскую войну? — стал напряжённым следователь.
— Успокойтесь, Николай Петрович. Иван Иваныч был контужен и потерял свою память ещё во времена Крымской войны, когда Англия, Франция и Османская империя напали на нашу страну.
— Но как такое может быть?! — вновь удивился следователь. — Ведь Крымская война была примерно восемьдесят лет назад.
— Ну и что тут такого. У нас люди в поселении всегда долго жили. Свежий воздух и чистая пища всегда благотворно влияют на здоровье. Я же вам говорил, что мой дед до ста шестнадцати лет был Старейшиной поселения и вы почему-то не удивились. Так что же вы сейчас удивляетесь?