Неизвестная блокада

Ломагин Никита Андреевич

Не случайно, что в условиях, когда особым отделам отводилась ключевая роль в обеспечении стойкости войск, инициатива постановки вопроса о необходимости коренного улучшения работы политап-парата принадлежала именно им. В начале сентября 1941 г. офицеры особого отдела 23-й армии направили командующему Ленинградским фронтом письмо, в котором была дана оценка сложившегося в армии положения и сделаны соответствующие предложения.

Авторы письма Лотошев и Николаев указывали, в частности, что агитационная работа в армии и среди населения «скучна и однообразна», что несмотря на большой аппарат, значительное количество проводимых совещаний, она «не носила настоящего наступательного

характера». Лотошев и Николаев подчеркивали, что «советский народ, бойцы фронта и тыла заслуживают того, чтобы с ними говорили прямо и открыто». Распространение слухов, сплетен и провокаций они объясняли отсутствием необходимой разъяснительной работы по важнейшим вопросам, волновавшим всех красноармейцев.

Говоря непосредственно о функциях особых отделов в этих условиях, Лотошев и Николаев подчеркивали, что «жестокими и безжалостными в отношении тех, кто плохо воюет, необходимо быть лишь после того, как будет проведена откровенная беседа о причинах создавшегося положения»¹⁴⁹. Однако в докладной записке Жданову в связи с этим письмом начальник Политуправления фронта Тюркин, указав на справедливость сделанных в нем замечаний, ни словом не обмолвился о необходимости более полного информирования личного состава хотя бы в той части вопросов, которые его непосредственно касались¹⁵⁰.

23 октября 1941 г. начальник Политуправления Ленфронта издал специальный приказ о необходимости борьбы с пропагандой противника, в котором говорилось:

1) начальникам политотделов армий лично проверить состояние агитационно-пропагандистской работы, особенно в частях и подразделениях, где эта [вражеская] пропаганда имела успех, 2) начальникам всех политорганов широко развернуть среди бойцов путем бесед, докладов, чтения статей из центральной и фронтовой печати агитационно-пропагандистскую работу по разоблачению лживой вражеской пропаганды, используя лучших пропагандистов и агитаторов. Ни одна вражеская листовка или радиопередача, дошедшая до бойцов, не должна оставаться без разоблачения фашистской лжи. Необходимо широко использовать публикации в печати о вражеских зверствах над военнопленными и гражданским населением оккупированной территории, 3) начальникам политотделов дивизий, комиссарам дивизий, полков организовать и провести силами командиров и политработников индивидуальные и групповые беседы по вопросу о бдительности красноармейца в бою, в которых популярно рассказать бойцам о провокационных методах борьбы, применяемых врагом во время боевых действий»¹⁵¹.

Осенью 1941 г. на Ленинградском фронте особые отделы провели тщательную проверку всего личного состава и изъяли из частей фронта выходцев из западных областей Украины и Белоруссии, а также республик Прибалтики¹⁵².

В «неблагополучную» 23-ю армию для помощи особым отделам дивизий и армии в их борьбе с изменой было рекомендовано направить бригаду специалистов по применению «ложной сдачи в плен» — при подходе с белым флагом к немецким окопам специально обученные красноармейцы должны были забрасывать их гранатами с тем, чтобы впоследствии противник сам расстреливал изменников¹⁵³.

По данным немецкой разведки, «после периода продолжительной депрессии и дезорганизации, пик которого пришелся на Рождество, но продолжался и в январе, партийные органы полностью восстановили порядок в городе». Милиция, а также органы пропаганды работали очень активно. СД информировала о «переполнении» ленинградских тюрем красноармейцами и теми, кто нарушил приказы

военного времени¹⁵⁴. Оценка положения советской стороной была, вероятно, более пессимистической. В системе политического контроля доминирующую роль по-прежнему играли репрессивные органы, функции которых во многом дублировали и политотделы.

Стабилизация положения на фронте, которая была достигнута во многом благодаря жестким и решительным действиям командующего фронтом Г.К.Жукова, способствовала некоторому улучшению настроений. Статистические данные цензуры позволяли УНКВД сделать вывод о том, что письма военнослужащих в целом свидетельствовали о патриотическом настроении подавляющего большинства красноармейцев и командиров. Так, из 180 тыс. писем бойцов 8-й армии, просмотренных военной цензурой, 7 007 корреспонденций (3,8%) содержали высказывания, свидетельствовавшие о наличии разного рода недовольства.

Военная цензура отмечала, что примерно в 4200 письмах говорилось об отсутствии обученных резервов, о неминуемой гибели попавших в окружение частей. В 693 письмах сообщалось об отсутствии патронов (бойцы ходили в атаку с холостыми патронами), горючего для машин. В 239 письмах красноармейцы выражали недовольство отсутствием зимнего обмундирования и недостаточным питанием. В большинстве случаев вина за упоминавшиеся в письмах недостатки в армии возлагалась на отдельных командиров, которые проявляли нераспорядительность и безответственность¹⁵⁵.

Это, конечно же, была далеко не полная статистика. Необходимо учитывать ряд обстоятельств. Во-первых, бойцы прекрасно знали о наличии цензуры и воздерживались от откровений в своей корреспонденции. Во-вторых, содержание задержанных цензурой писем, очевидно, свидетельствовало о том, что число недовольных было гораздо больше — многие товарищи авторов писем либо погибли, либо попали в плен. Кроме того, военная цензура в период с 1 по 25 октября 1941 г. зарегистрировала 7 180 неофициальных сообщений о гибели бойцов на Ленинградском фронте. Эти сообщения шли, как правило, от знакомых погибших или находившихся с ними в одном подразделении бойцов. При сообщении пересылались личные документы, справки, фотографии и т. д., а также личные медальоны, как доказательство смерти своих товарищей.

В спецсообщении членам Военного Совета Ленфронта Управление НКВД отмечало, что подобные действия нередко приводили к недовольству родственников погибших, которые обращались с жалобами на бездушное отношение к семьям красноармейцев, ссылаясь на то, что не имеют документов на получение пенсии. В отдельных случаях подобные неофициальные сообщения являлись причиной антисоветских проявлений. В связи с этим УНКВД считало необходимым через командование и политаппарат Ленфронта проводить «разъяснительную работу среди бойцов и командиров о недопустимости подобных сообщений, так как это понижает моральное состояние членов семей бойцов Красной Армии»¹⁵⁶.

Однако, несмотря на принимаемые меры, на отдельных участках фронта имели место случаи, свидетельствующие о подверженности некоторых бойцов пораженческой пропаганде. Мы уже упоминали о том, что 5 октября 1941 г. Военный совет Ленфронта издал специальный приказ по поводу «братания» и перехода к врагу ряда военнослужащих второй роты 289-го артиллерийско-пулеметного батальона 168-й стрелковой дивизии (Слуцко-Колпинский укрепрайон). В приказе подробно описывалось произошедшее 19 сентября: к линии обороны названной роты подошли переодетые в солдатскую форму немецкие офицеры и предложили группе красноармейцев сдаться в плен.