Неизвестная блокада

Ломагин Никита Андреевич

Донесения партинформаторов в РК и ГК по своей сути совпадали со спецсообщениями органов НКВД, косвенно обосновывая необходимость самых жестких мер по сохранению контроля над населением города. РК партии признавали свою слабость и вынуждены были констатировать в постановлениях о состоянии массово-политической агитации на предприятиях, что из-под партийного влияния вышла часть рабочих, в результате чего проявлялись «отсталые настроения». Например, в Володарском районе речь шла о таких крупных предприятиях, как заводы им. Ленина, «Большевик», комбинат им. Тельмана и др. Кроме того, «значительная часть» рядовых коммунистов не выполняла устав партии, не вела повседневной борьбы с проявлениями отсталых настроений¹¹⁰.

Как и в приведенном ранее материале, к числу «отсталых настроений»

были отнесены те, которые «выражали недовольство по поводу затруднений, связанных с войной». Однако их особеностью было то, что рабочие говорили о готовности «поднять народ», «поднять бунт» и т. п. в случае неспособности власти решать возникшие проблемы¹¹¹.

В постановлении Володарского РК «О простое рабочих 2-го отделения цеха № 11 Невского химзавода» говорилось о том, что с 29 на 30 ноября 1941 г. рабочие прекратили работу в вечернюю смену из-за нехватки им обедов¹¹². В случаях проявления «отдельных отсталых настроений» с их носителями проводилась «разъяснительная работа». Однако, по признанию партийных функционеров, «там, где беседы не помогали», на помощь парторганизациям приходили «органы»¹¹³. В этот же период УНКВД раскрыло несколько групп, которые готовились к проведению практических мероприятий по оказанию помощи немцам. Всего же к концу октября 1941 г. с начала войны, за «контрреволюционную деятельность были арестованы 3374 человека. Сопоставление этих цифр с довоенной статистикой безоговорочно свидетельствует о стремительном росте числа зафиксированных органами НКВД фактов проявления значительной частью населения активного недовольства создавшейся ситуацией и существующей системой власти в частности. Что же касается власти, она стремилась показать совпадение интересов народа и существующего режима, подчеркивая, что «война неумолима, что вопрос идет не только о жизни и смерти советской власти, но и о жизни каждого советского гражданина»¹¹⁴.

Германская служба безопасности и военная разведка также отмечали рост пораженческих настроений в Ленинграде, широкое распространение среди населения разговоров о бесполезности сопротивления и особенно выделяли молодежь, среди которой «началось формирование оппозиционных групп». Однако обсуждение ими вопроса о необходимости свержения советской власти еще не означало, по мнению немцев, того, что эти группы смогут в обозримом будущем перерасти в организации движения сопротивления — из-за отсутствия у них оружия¹¹ .

Айнзатцгруппа А обращала внимание Берлина на распространение антисемитизма в Ленинграде и на рост недоверия горожан к советской прессе. Обе названные тенденции подкреплялись примерами — популярными среди населения анекдотами и высказываниями. Например, среди ленинградцев широкое распространение получило обсуждение «урока» антисемитизма, преподанного немцами русским военнопленным. Отношение к советской прессе и сообщениям о победах Красной Армии было проиллюстрировано расхожей в народе поговоркой : «Наши бьют, а немцы берут»¹¹⁶. На основании показаний военнопленных немецкая разведка подчеркивала, что в солдатской среде обсуждался вопрос о том, какую цену запросит немецкая сторона за мир — территорию или смену правительства.

В последующие две недели (конец октября — начало ноября) настроения ленинградцев,, по данным немецкой разведки, не претерпели существенных изменений. Как и ранее, наиболее активными противниками продолжения сопротивления были женщины. Немцы сообщали, что «километровые» очереди за продуктами по-прежнему являются главным очагом распространения всевозможных слухов:

«Открытое недовольство советским руководством является здесь обычным явлением несмотря на присутствие милиции. Брань и драки отнюдь не редкость. Особое озлобление народа вызывает тот факт, что руководящие партийные функционеры, как и ранее, снабжаются без ограничений из спецмагазинов. В очередях ругают красноармейцев и призывают их к тому, чтобы они повернули оружие против своих командиров, а не продолжали оказывать сопротивление»¹¹⁷.

Немецкая разведка подчеркивала, что «поступили новые подтверждения того, что почти половина рабочих большинства предприятий

Ленинграда открыто выступает за сдачу Ленинграда», что рабочие проявляли большой интерес к немецким листовкам. В частности, сообщалось, что работники одного из ремонтных участков на Витебском вокзале во время перерыва передавали друг другу немецкие листовки и открыто обсуждали их. Когда же один из присутствующих при этом начальников пригрозил доносом, он был обруган и высмеян рабочими. Существенным в характеристике настроений рабочих было и то, что они не хотели допустить разрушения своих предприятий. Впоследствии это нашло свое подтверждение в рассуждениях периода «индивидуализации» — «я рабочий, Гитлеру тоже нужны рабочие, но рабочему надо где-то работать». Таким образом, инстинктивно рабочие были за сохранение заводов, и в этом их интерес расходился с интересом Москвы, готовой уничтожить важнейшие предприятия в случае сдачи Ленинграда. Равнодушие, усталость от войны и работ по укрепления города — вот наиболее характерные черты настроений ленинградцев по данным немецкой разведки¹¹⁸.

Выводы немецкой стороны о положении в городе во многом совпадали с данными УНКВД ЛО — обе спецслужбы отмечали, хотя каждая по-своему, рост недовольства среди ленинградцев, формирование оппозиционных групп среди всех слоев населения. Однако, и это вполне естественно, немецкая сторона была весьма ограничена в источниках информации. Анализ немецких документов показывает, что СД и абвер не располагали достоверными данными о настроениях в партии, а также в органах власти и управления. Например, в сообщении от 24 ноября 1941 г. СД сообщало в Берлин, что «правой рукой Жданова в обороне Ленинграда является председатель горисполкома Попков», а «руководителем НКВД является Герасимов»¹¹⁹.

В целом верно ориентируясь в тенденциях развития настроений в армии (СД и абвер получали информацию от военнопленных, перебежчиков, из многочисленных трофейных документов и материалов радиоперехвата), немецкие спецслужбы практически не обладали информацией о росте забастовочного движения и революционизировании гражданского населения. Это лишало немецкую пропаганду возможности более эффективно воздействовать на защитников и население Ленинграда¹²⁰. Куда большее внимания немцы уделяли росту антисемитизма, который, как мы увидим позднее, так и не вылился в широкое движение.

5. Ноябрь 1941 г. «кризис назрел»

...Пропадаем ни за что, голодаем и мерзнем. Сам Сталин в своем докладе указал, что у нас нет танков и самолетов. Разве победим?

Я думаю, если бы провели голосование в Ленинграде, кто за сдачу города немцам, я уверен, что 98% будут голосовать за сдачу, тогда хоть голодать не будем.

Токарь одного из номерных заводов.

Недостаток продовольствия в Ленинграде в конце октября—начале ноября обусловил рост недовольства у части горожан, особенно у домохозяек. Эти настроения в основном сводились к тому, что:

а) при существующих нормах выдачи продуктов население обречено на гибель, так как честным путем никакие продукты приобрести нельзя;

б) при необеспеченности Ленинграда продовольствием дальнейшую борьбу за город надо прекратить;

в) рабочие должны организованно выступить и потребовать увеличения норм выдачи хлеба¹²¹.

Военная цензура также отмечала рост отрицательных настроений. Ленинградцы, описывая тяжелое положение с продовольствием в городе, указывали, что они начали употреблять в пищу листья, коренья и другие суррогаты¹²². Характерной приметой времени стало быстрое распространение «черного рынка» и спекуляции. На каждом из крупных рынков города (Клинском, Кузнечном, Октябрьском, Мальцевском и Сытном) ежедневно собирались более тысячи человек для приобретения продуктов. В связи с этим исполняющий обязанности директора горуправления рынками Кириллов 26 ноября 1941 г. обратился в отдел торговли горисполкома с предложением обсудить на заседании исполкома Ленгорсовета вопрос о легализации толкучек, которое было отвергнуто, несмотря на наличие серьезных доводов в его пользу¹²³.