Неизвестная Великая Отечественная
Шрифт:
Это был последний бой
В 17 часов 40 минут двадцать пять бомбардировщиков Ю-87 атаковали «Способного» и бомбили его до 18 часов 30 минут.
Командир Горшенин использовал все возможности эсминца для уклонения маневрами на полном ходу. Артиллеристы вложили в этот бой все силы и сбили два бомбардировщика.
Несмотря на искусное маневрирование и на исключительно плотный артиллерийский и пулеметный огонь по самолетам, эсминец получил прямые попадания. Для одного корабля непосильным пришлось число атакующих бомбардировщиков.
Две бомбы весом 200–250
При взрыве бомб под носовой частью корабля возникло такое ощущение, что он как бы приподнялся кверху на какое-то мгновение и сильно вздрогнул.
При попадании третьей бомбы эсминец с еще большей силой содрогнулся и стал медленно терять ход, погружаясь носовой частью.
Время затопления носовых помещений до 58-го шпангоута составило 4–5 минут. Сходы в эти помещения покрылись водой и стали недоступными. Здесь были размещены матросы, старшины и офицеры, подобранные с воды. Малая часть из них успела выскочить на верхнюю палубу, а большинство — убито осколками металла, либо искалечено, либо контужено взрывной волной и моментально затоплено в этих отсеках.
Разрушения в кормовой части охватили район 3–4 кубриков и кают главных старшин.
Корабль потерял плавучесть через 10–15 минут после взрывов авиабомб.
В этой ситуации помощник командира капитан-лейтенант Фролов уверенно и твердо, и даже можно считать — спокойно, руководил работами по спасению корабля, затем, убедившись в тщетности своих усилий, организовал спасение личного состава. Сам же сошел с корабля в море одним из последних.
Командир находился, как и положено тому быть, на мостике, до последней возможности. Когда эсминец погрузился до уровня командирского мостика, тогда и покинул корабль Аркадий Николаевич Горшенин.
Командир зенитной батареи старший лейтенант Н. Ф. Никулин в процессе боя вел самый интенсивный огонь по самолетам противника. Далеко от корабля слышно было, как, стоя на зенитном мостике, в последнюю свою минуту жизни Никулин сильно и громко крикнул: «За Родину!» Его услышали, и вместе с эсминцем он погрузился в клокотавшую пучину моря. У него, как и у других людей, действовавших по боевому расписанию на верхней палубе, возможностей покинуть корабль вовремя, без рокового опоздания, было больше, но он этим преимуществом не воспользовался. Никулин предпочел гибель вместе с боевым кораблем.
История знает мало подобных примеров величия человеческого духа.
Эскадренный миноносец, еще имея малую инерцию вперед, погружался носом в темные глубины, и с каждой секундой его дифферент становился все круче, на какой-то момент корма его приподнялась над морем, показались над водой гребные винты.
И вдруг на неподвижных гребных винтах поднялись в полный рост командир отделения Богомолов и рядом — матрос, фамилия которого осталась неустановленной.
Они неподвижно стояли на винтах, прощаясь поднятыми руками с боевыми товарищами, с миром, с жизнью.
А моряки, рядовые и командиры, находившиеся в ту минуту окрест погибшего корабля, по шею погруженные в море, оцепеневшие и пораженные безмерным
В то же самое время в котельное отделение одновременно врывались морская вода и топливо из пробитой нефтяной емкости.
На поверхности воды в помещении котельного отделения становилось все больше и больше топлива, уровень затопления быстро поднимался, и, когда достиг топки котла — а дифферент все больше и больше клонил корабль носом в глубину моря, — большие массы топлива хлынули вдруг в горящую котельную топку.
В топке вспыхнуло мощное пламя, с гулом рванувшееся в дымовую трубу вверх, на свободу. Вместе с топливом в топку вошла морская вода, ставшая тем катализатором, который к огню прибавил плотные массы перегретого пара и создал видимость сильного пожара в районе дымовой трубы. Сама труба немедленно раскалилась докрасна, ее металлическое тело засветилось, как огонь, и сомкнулось с бушующим пламенем.
Когда корабль погрузился до трубы, огненное пламя и раскаленные детали коснулись моря. Море вскипело вокруг погружавшегося корабля и как-то сразу загасило весь необъятный огонь, а корабль обволокло густыми клубами гари и пара.
Эта плотная горячая масса скрыла обоих невиданных героев, непоколебимо стоявших на гребных винтах.
Тяжелая агония боевого эскадренного миноносца оборвалась клокочущим облаком дыма, пара и воды. Оцепеневшие моряки напряженно смотрели на необыкновенную смерть «Способного».
Когда рассеялось облако, корабля уже не было.
Когда море сомкнулось над огромной клокочущей воронкой, неожиданно раздались глухие подводные взрывы, раскачавшие глубинные слои, поднявшие ввысь водные массы, которые, опускаясь, образовали расходящиеся центробежные волны. Они разделили и разбросали плававших моряков.
То взорвались вырванные из ячеек глубинные бомбы корабля. И все кончилось. Над морем вдруг стало совсем пусто и тихо.
Гибель «Способного» произвела удручающее действие на плававших моряков, в особенности на моряков «Беспощадного», которые, уже более четырех часов находясь в воде, напряженно следили за ходом боя лидера и «Способного», а потом — уже единственного и теперь последнего «Способного» с двадцатью пятью бомбардировщиками, беспрерывной цепью пикировавшими на корабль, подобно тому, как стая голодных волков нападает на одинокого человека.
Теперь на помощь последнего эсминца надеяться не приходилось.
Через несколько минут над морем стемнело. Наступила ночь. Кто-то сошел с ума, кто-то стал кричать, взывая о помощи. Другие, обессилев от долгого пребывания в прохладной воде, температура которой была 18 градусов по Цельсию, прощались друг с другом и тонули.
Море покрылось густым слоем нефти и масел, вытекающих из разрушенных корабельных цистерн.
Корабли погибали не в связке, а в разных точках, поэтому и плавучие предметы возникали в разных местах поверхности моря. Шлюпки, весла, деревянные предметы меблировки кают и кубриков море вытолкнуло на поверхность при погружении кораблей. За плавучие предметы в первую очередь держались те, кто случайно оказался от них поблизости.