Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1
Шрифт:
Президент США, вступивших в войну в 1917 году, Вудро Вильсон провозгласил новые принципы, в том числе принцип самоопределения народов. До весны 1918 года он был нацелен лишь на федерализацию Австро-Венгрии на этнической основе, то есть на сохранение целостности Габсбургской империи. Однако венгерские политики под влиянием сознательного самогипноза считали, что вильсонизм по существу означает принятие неделимой Венгрии, а отчасти даже и венгерской супремации, ведь в Венгрии существовала лишь венгерская (политическая) нация. Этим фальшивым аргументом особенно охотно пользовалась антигерманская партия Каройи, по-прежнему старавшаяся доказать бессмысленность войны. Есть ли смысл продлевать страдания, если в случае победы американцев станет не хуже, а лучше, и Венгрия получит право на самоопределение?! Правда, властная элита понимала новые принципы не столь превратно, но не объяснила в доступной форме их значения общественному мнению. Принципы Вильсона могли перенести европейскую политику, покоившуюся до тех пор, как правило, на фундаменте
Для внешних наблюдателей гражданская война, вспыхнувшая после прихода большевиков к власти, и Брест-Литовский сепаратный мирный договор были однозначны распаду России. Однако, тем самым была разрушена вся система европейского равновесия, и западные державы больше не нуждались в традиционной уравновешивающей роли Австро-Венгрии. К тому же, чтобы сломить сопротивление немцев, одержавших слишком крупную победу на Востоке, необходимо было разгромить слабую Австро-Венгрию. Поэтому весной 1918 года Антанта поддержала этнический принцип и включила в число своих военных целей отделение народов Габсбургской империи и создание независимого единого южнославянского государства и Чехословакии, признав летом того же года воюющей стороной югославское и чехословацкое эмигрантские правительства. Тем самым участь Габсбургской монархии, а в том числе и Венгрии, была решена. В том случае, если бы немцам не удалось выиграть войну на Западе, самое позднее к 1919 году центральные державы потерпели бы поражение в результате истощения сил Австро-Венгрии и волнений национальных меньшинств. Как известно, немцы не смогли победить.
В октябре 1918 года Австро-Венгрия совершенно потеряла силы, необходимые для продолжения борьбы. Как на фронтах, так и в тылу чувствовалось, что дальнейшее сопротивление невозможно. Опережая события, император Карл принял этнический принцип применительно к Австрии и примирился с тем, что следствием этого будет отделение по-прежнему казавшейся более сплоченной Венгрии и ослабление связи с ней до персональной унии. Венгры старались покинуть тонущий корабль, надеясь перенести бурю, цепляясь за неправильно понятый вильсонизм. Несмотря на крах дуализма, ставшее независимым венгерское государство по-прежнему стремилось защитить свою территориальную целостность, больше того, венгерскую супремацию в ее максимально полной форме. Из довоенных противников удалось победить Румынию, Сербию, больше того, даже и Россию, поэтому по сути дела оставалось «лишь» достичь соглашения с национальными меньшинствами. В принципе персональная уния составляла максимум национальных целей – до поражения в войне. Теперь же она означала, что Венгрии придется в одиночестве столкнуться лицом к лицу с национальностями, располагавшими поддержкой извне. Венгрия должна была сохранить венгерскую супремацию на своих исторических землях одна, без помощи Австрии, больше того, в условиях вероятных антивенгерских настроений в этнических образованиях, которые должны были возникнуть на территории Австрии. Теоретически Венгрия, возможно, могла бы рассчитывать на поддержку немцев, однако они потерпели полное поражение, и было неясно, будут ли они вообще иметь влияние в данном регионе после окончания войны. Поскольку поначалу казалось вероятным, что будут, венгры не спешили порывать с ними отношения, однако после поражений Германии, во время недолгого пребывания Андраши младшего на посту общего министра иностранных дел, был сделан решающий шаг и в этом направлении.
Между тем, в конце октября 1918 года в Венгрии царили правительственный кризис и полная неразбериха. С ними не удалось справиться, так как оказалось невозможным прийти к согласию с Каройи, опиравшимся на внепарламентские левые силы, относительно создания правительства национального единства, поскольку Каройи претендовал на всю полноту власти. В качестве альтернативного решения можно было, ориентируясь исключительно на правые силы, разрушить замыслы Каройи и его сторонников, теперь уже открыто симпатизировавших Антанте (то есть официально все еще считавшихся изменниками родине), но на это не решились. Так как венгерская политическая элита не могла верить ни в способности Каройи, ни в то, что Антанта пощадит правительство Каройи, в течение нескольких дней она оставалась в нерешительности. Наконец, уличная революция в Будапеште, почти единственной жертвой которой стал Иштван Тиса, привела к власти Каройи, что старая элита вынуждена была принять с хорошей миной на лице.
В начале ноября 1918 года Каройи отказался повиноваться королю, и 16 ноября его правительство социал-демократического толка провозгласило создание народной республики. Сутью его пацифистской концепции была надежда на то, что в случае одностороннего разоружения Антанта будет рассматривать его правительство не как побежденную сторону, а как партнера. В условиях разрушенного порядка правительство и не решилось сохранить оружие вернувшейся домой армии, поэтому Венгрия оказалась беззащитной именно тогда, когда началась наиболее ожесточенная борьба. Теперь приходилось защищать не дуализм и паритет и даже не венгерскую супремацию, от которых уже пришлось отказаться; на карту были поставлены первостепенные национальные интересы, территориальная целостность страны. Это была настоящая борьба не на жизнь,
Каройи – и его министр по делам национальностей Оскар Яси – предложили национальным меньшинствам демократическую республику, земельную реформу и кантональное право на самоопределение. Однако они знали, что смогут добиться гораздо большего от победившей Антанты, поэтому даже подбадриваемые румынами и чехами словаки отклонили венгерские предложения. Напрасной оказалась и поддержка, оказанная в этом бедственном положении Каройи правыми, даже общими усилиями не удалось защитить венгерское королевство от вторжения чешских, сербских и румынских войск. Все большие территории Венгрии оккупировались на юге, наряду с французскими вооруженными силами на Балканах, сербской, на востоке – реорганизованной румынской армией, а на севере – вооруженными отрядами чехов. По мере отступления – без боя! – сохранившихся венгерских войск росло недовольство правительством. Политическая жизнь снова поляризовалась, однако в противовес сложившейся в условиях национальных неудач правой оппозиции Каройи проявлял большую уступчивость по отношению к коммунистам, демагогически пользовавшимся социальными бедствиями. Когда 20 марта 1919 года по условиям новой ноты Антанты возникла необходимость эвакуировать войска уже и с венгерских этнических территорий, Каройи ушел в отставку и передал власть социал-демократам, которые немедленно объединились с коммунистами и провозгласили Венгерскую Советскую Республику. Большевистская диктатура пролетариата стояла на позиции интернационализма и классовой борьбы, но с оружием в руках оборонялась от нападения румынской «буржуазии», а в мае достигла кратковременных успехов в военных действиях против чехов. В то же время Бела Кун и другие руководители диктатуры пролетариата ясно продемонстрировали, что не придерживаются принципа территориальной целостности, и, как и большевики на переговорах в Брест-Литовске, ставят своей целью выиграть время. Они были готовы отказаться даже от огромных территорий, чтобы спасти свой режим. Однако к концу июля Красная армия развалилась, и 4 августа румынские войска заняли Будапешт. О быстроте поражения Венгрии свидетельствует то, что всего годом раньше венгерские войска находились в Бухаресте.
Несмотря на то, что весной 1918 года еще казалось, что все противники побеждены, Венгрия потерпела полное поражение. Австро-Венгерская монархия проиграла мировую войну, и Венгрия выделилась из монархии побежденной, теперь уже стараясь защитить свое национальное государство. Однако в 1918–1919 годах в этой смертельной борьбе ее лозунгами стали пацифизм и интернационализм, поэтому истощенная и дезориентированная страна потерпела поражение и в этой второй войне, которая велась уже не ради чужих целей и не по принудительной логике союзнической системы, в которую входила Венгрия. Эта борьба велась уже исключительно в интересах национальной самообороны. Эта война бесспорно была войной венгров, но и она была проиграна.
Александр Стыкалин
Эволюция взглядов венгерского философа Дьёрдя Лукача
Имя Дьёрдя (Георга) Лукача (1885–1971 гг.) принадлежит истории духовной культуры нескольких европейских стран. Уроженец Венгрии, он получил философское образование в Берлине и Гейдельберге, входил в круг Макса Вебера. Его ранние эссе имели немалый отклик в Германии кануна первой мировой войны, и все последующее, громадное по объему, теоретическое наследие Лукача стало неотъемлемой частью немецкой философской культуры XX века. В 1920-е годы, живя в Вене, Лукач был в числе людей, определявших своим творчеством неповторимый духовный климат австрийской столицы на левом фланге ее интеллектуальной жизни тех лет. Опубликованная в 1923 году книга «История и классовое сознание» на многие десятилетия вперед стала Библией западного неомарксизма, от которой в 1920-е-1930-е годы во многом отталкивались представители франкфуртской школы и к которой уже в конце 1960-х годов обращались идеологи «новых левых». Живя в 1933–1945 годах в эмиграции в СССР, Георг Лукач активно участвовал в литературной жизни, его статьи неоднократно вызывали оживленные дискуссии.
Томас Манн, не разделяя политических взглядов венгерского философа, высоко ценил его интеллект, отзывался о Лукаче как об одном из выдающихся критиков современной эпохи. Известный философ становился прототипом героев его романов. «Самым умным и интересным, наиболее самостоятельным из коммунистических писателей» назвал Лукача в 1935 году Николай Бердяев. Михаил Бахтин, познакомившись в 1920-е годы с работой Д. Лукача «Теория романа», отметил сходство многих ее идей с собственными построениями и пытался завести переписку с автором, который к этому времени не только считал «Теорию романа» пройденным этапом своей творческой биографии, но был всецело сосредоточен на конспиративной революционной работе и не мог вступить в полноценный диалог.
Парадоксы длительной духовной эволюции Д. Лукача уже несколько десятилетий не перестают удивлять исследователей новейшей философии, посвятивших ему не одну тысячу работ, опубликованных во многих странах мира. И особенно нелегкие вопросы вызывает ранний период творчества венгерского мыслителя, относящийся ко времени кануна первой мировой войны и четырем годам самой войны. Почему, в самом деле, сын богатейшего будапештского банкира, выходец из буржуазной элиты венгерской столицы, да к тому же столь многообещающий, известный за пределами своей родины, молодой эссеист навсегда связал свою судьбу с мировым коммунистическим движением?