Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов
Шрифт:
Желание Авроры осуществилось, правда, при этом ей пришлось пообещать, что она исправится, превратившись из отъявленного чертенка в милое добропорядочное дитя. И Аврора сдержала свое слово. Так, она стала очень внимательно читать жития святых. Их преданность вере, невероятное мужество в отстаивании своих взглядов находили в сердце девушки свое место, меняя ее взгляды на жизнь. Мистицизм все глубже и глубже проникал в ее душу.
Однажды, прогуливаясь по крытой галерее монастыря, она решила зайти в церковь. Вокруг царила густая темнота, и лишь в алтаре бокового придела горела
«Мне показалось, что звезда, как бы вписанная в витраж, затерянная в необъятном пространстве, внимательно смотрела на меня, – вспоминала впоследствии Аврора. – Пели птицы; вокруг был покой, очарование, благоговейная сосредоточенность, тайна, о которой я никогда не имела представления… не знаю, что меня вдруг потрясло так сильно… У меня закружилась голова… Мне показалось, что какой-то голос шепнул мне на ухо: “Tolle, lege”. Слезы потоком хлынули из глаз. Я поняла, что это любовь к Богу… Словно стена рухнула между этим очагом беспредельной любви и пламенем, дремавшим в моей душе…»
С этого часа она решила полностью посвятить себя служению Богу. А так как Аврора была человеком крайностей, она стала думать о поступлении в монастырь. Причем войти туда послушницей, исполняющей самые унизительные обязанности: подметать помещения, ухаживать за тяжелобольными.
«Я буду служанкой, – думала Аврора, – буду работать до полной потери сил, буду подметать кладбище, выносить мусор. Все буду делать, что мне прикажут… Пусть один Господь Бог будет свидетелем моих мучений. Его любовь вознаградит меня за все…»
Со временем набожность девушки превратилась в страсть. «Это полное слияние с божеством я воспринимала как чудо, – делится своими чувствами Аврора. – Я буквально горела, как святая Тереза; я не спала, не ела, я ходила, не замечая движений моего тела…»
Длилось это состояние умерщвления плоти полгода. А положил ему конец ее духовник, аббат де Премор. Когда на исповеди Аврора рассказала ему о своей страсти, аббат осудил ее мистические переживания, а также стремления к слиянию с Богом. «Конечно, если бы не он, – напишет Аврора в пятьдесят лет, – я сейчас была бы либо сумасшедшей, либо монахиней».
Она повиновалась, и после шести месяцев отрешенности от реалий внешнего мира Аврора спустилась на землю. Однако в глубине души она осталась верной своему решению. И, как она говорила потом, конечно, постриглась бы в монахини, если бы в 1820 году бабушка, которая к этому времени сильно ослабла, не забрала ее обратно в суетный мир…
Мысли же о возвращении в монастырь, который за три года стал для Авроры почти раем, еще долгое время не покидали ее после того, как она снова оказалась в суетном мире. Она даже решила снова вернуться в монастырь, как только выздоровеет бабушка.
Однако судьба распорядилась так, что благим намерениям Авроры Дюпен не дано было осуществиться. В первый день Рождества 1821 года бабушка отошла в мир иной, а еще через год и девять месяцев, 10 сентября 1822 года, Аврора стала супругой Казимира Дюдевана и уже в качестве замужней женщины уехала в Париж.
И кто мог подумать, что в недалеком будущем эта воспитанница
А положила им начало амурная связь с двадцатишестилетним Орельеном де Сез – товарищем прокурора в суде города Бордо. Он сразу же, как только впервые увидел Аврору Дюдеван, влюбился в нее. Однако, когда попытался открыться ей в этом, богобоязненная Аврора его оттолкнула. Но неутоленная страсть не могла долго томиться в пылком сердце молодой женщины.
Как-то на балу она провела наедине с господином де Сезом целый час. Была теплая ночь. В уголке, где они нашли уединение, их окружала загадочная темнота. И в одно из этих упоительных мгновений де Сез обнял Аврору и прошептал слова признания.
«Без сомнения, если бы я уступила его первому порыву, мы согрешили бы, – вспоминала некоторое время спустя Аврора. – Ночью наедине с женщиной, давшей ему понять, что она любит его, кто может управлять своими чувствами, заставить их умолкнуть? Но, вырвавшись сразу же из его объятий, я стала умолять его отпустить меня. Напрасно он успокаивал меня, клялся своей честью; я настаивала, что мы должны уйти оттуда, и он подчинился молча». Когда они поднимались по крутому обрыву, де Сез снова обнял Аврору и, прежде чем расстаться, запечатлел на ее щеке пламенный поцелуй.
И тем не менее, несмотря на закипавшее чувство, Аврора все еще хотела оставаться верной своему мужу Казимиру. И по этой причине она предложила Орельену предаться платонической любви. И де Сез согласился. Они стали обмениваться письмами и подарками: Аврора отправила ему связанный ею кошелек, а Орельен ей – бакский берет.
Но удержать мужчину без телесной любви невозможно. Да и самой госпоже Дюдеван такие отношения стали понемногу надоедать: быть любимой и любить, не отдаваясь, не вязалось с ее ищущей плотью…
Однажды она встретилась со Стефаном, с которым когда-то в детстве занималась остеологией. Теперь он стал настоящим ученым-натуралистом, а его лицо, окаймленное бородой, было таким же красивым, хотя и не по возрасту постаревшим. И неожиданно бывший учитель пробудил в Авроре настоящее любовное чувство. К тому же весь его вид: и впалые щеки, и мутные глаза, и сгорбленная фигура – говорил о его тяжелой внутренней болезни. А Авроре нравилось ухаживать за больными.
Связь Авроры и Стефана все более и более крепла и вскоре не вызывала ни у кого сомнения: теперь о романе между ними говорили все. А поводов для таких суждений было немало: Аврора путешествовала со Стефаном, была при нем всегда в Берри, следовала за ним в Париж. А впоследствии потомки Стефана выяснили, что любовники постоянно обменивались пылкими письмами. Более того, из Парижа, где она находилась вместе со Стефаном, Аврора вернулась беременной. Ее дочь Соланж появилась на свет 13 сентября 1828 года, и совпадение зачатия ребенка с ее пребыванием в Париже указывало на причастность к этому акту Стефана. И хотя она утверждала, что ребенок родился раньше срока из-за ее испуга, в это мало кто верил…