Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов
Шрифт:
И любой ее отказ вырастал для Гумилева до масштабов полнейшей жизненной катастрофы. И даже несколько раз, отчаявшись, пытался покончить с собой. Причем в том же Париже, куда он уехал, чтобы не только продолжить обучение, но прежде всего от навязчивых мыслей об Анне…
Когда Анна в очередной раз отказала Гумилеву, он, совсем пав духом, отравился. И уехал умирать в Булонский лес. И только через сутки его обнаружили без сознания в глубоком рву. Узнав от брата об этом поступке Гумилева, Анна прислала ему сочувственную телеграмму. А позже была еще попытка утопиться в море. И дуэль с Волошиным, когда Николай
А спустя всего четыре дня после дуэли в Киеве прошел поэтический «Вечер символистов», где присутствовал и Гумилев. Здесь он и встретил Ахматову. А после окончания вечера они вдвоем отправились в гостиницу, где остановился Гумилев, пить кофе. И там же, поддавшись какому-то необъяснимому чувственному порыву, дала согласие на брак. Три дня Гумилев был с Анной, а на четвертый уехал в Одессу, а оттуда пароходом в Африку. Но 25 апреля они обвенчались и уехали в Париж…
Однако семейная жизнь с Гумилевым не сложилась. Анна разуверилась в любви Гумилева, который немало выстрадал, чтобы стать ее мужем. Объяснить этот факт почти невозможно. Да и вряд ли стоит. Ведь причин для расставания так же много, как и для любви. Особенно у поэтических натур…
После развода с Гумилевым в 1918 году Анна Ахматова вышла замуж за историка-востоковеда и переводчика с древнейших языков Владимира Шилейко. Начало их браку положила бурная и яркая страсть. Видимо, такую эротически сильную и одновременно полную вдохновения Ахматова испытывала впервые. Однако в самом апогее любовных отношений Анна неожиданно рассталась с мужем. Впрочем, вовсе не неожиданно. А потому, что покорной, как Шилейко желал, она быть не могла да и не желала…
Очередным, уже третьим мужем Ахматовой стал профессор истории и известный искусствовед Николай Пунин. Он был интересной и яркой личностью: красивый, остроумный, глубоко чувствовавший искусство.
Поселились они в квартире Пунина, где проживала и его прежняя семья – жена с дочерью. Так открылась новая страница ее жизни, где страстная любовь соседствовала с постоянными разговорами о живописи и архитектуре, о Пушкине и Рубенсе…
В этом мире, заполненном поэзией и искусством, рядом с любимым человеком ей, конечно же, было очень комфортно. Ведь и Ахматова, и Пунин были частью Серебряного века, эпохи невиданного подъема русской культуры…
Но Ахматова снова разошлась. Ей все виделись и «ложь предавших губ», и этот «мертвый холод глаз», и жестокость, и грубость мира, и бесконечно долгое одиночество вдвоем…
Но вот в середине 1930-х годов поэтесса, расставшись с Пуниным, встретила ученого-медика Владимира Гаршина. И жизнь опять «стала бить во все колокола». И длилось это счастье чуть ли не десять лет. Когда же грянула война, Гаршин, будучи врачом, остался в осажденном Ленинграде, а Анна Андреевна была эвакуирована в Ташкент. Но они продолжали поддерживать связь: постоянно писали друг другу теплые письма.
А весной 1944 года в составе делегации реэвакуированных писателей Ахматова прилетела в Москву. В начале же лета, жизнерадостная и даже помолодевшая, отправилась в родной Ленинград, где ее должен был встречать профессор Гаршин, накануне предложивший ей стать его женой.
…Поезд неторопливо подходил к перрону. Ахматова вышла из вагона и невдалеке
Анна Андреевна догадалась, что Гаршин вычеркнул ее из своей жизни. И об этом она не любила говорить. И не простила его выходку. В 1950-е годы, после инсульта, Гаршин просил у Ахматовой прощения. Но Анна ничего ему не ответила…
Ах, эта первая любовь…
Эдгар По познакомился с Эльмирой Ройстер осенью 1823 года, во время посещения одного из салонов города Ричмонда, где «золотая» молодежь любила проводить свое свободное время.
Вскоре между ними завязалась дружба, которая со временем переросла в чистую и трепетную любовь. Эдгар, с его романтическим устройством души, уже не мог быть долго один, и поэтому стал частым гостем в доме возлюбленной. Приходил он обычно к вечеру и проводил долгие часы в гостиной с Эльмирой. Она играла на пианино, и под его аккомпанемент они пели дуэтом – у Эдгара был звонкий юношеский голос. Иногда он брал в руки флейту, инструмент, которым владел весьма искусно.
Конечно же, в долгие вечера они не только музицировали и пели дуэтом. Они часто говорили о книгах и поэзии, и, может быть, по обычаю тех дней он оставил в ее альбоме несколько стихотворных строчек. Этого факта история не запечатлела. Зато она сохранила портрет самой Эльмиры Ройстер, нарисованный рукой Эдгара По.
В один из таких вечеров между ними произошло решающее объяснение, и, когда Эдгар в марте 1826 года уезжал в Виргинский университет, он увозил с собой обещание Эльмиры стать его женой – обещание, которое было сохранено в тайне от всех. Вероятно, потому, что обе семьи не одобряли их отношений.
Позднее Эльмира в своих воспоминаниях описала По как застенчивого, но очень симпатичного молодого человека, с большими темно-серыми глазами на бледном одухотворенном лице.
Перед самым отъездом Эдгар со слугой передал прощальное письмо своей тайной невесте. И этой записке суждено было стать последней весточкой, полученной ею от влюбленного поэта. Вместе с письмом он послал ей перламутровую шкатулку с ее инициалами, в которых, правда, гравером была допущена ошибка.
В 1849 году они снова встретились. Этому событию предшествовала цепь ужасных обстоятельств, главным героем которых оказался Эдгар По.
Июльским днем того же года в кабинет филадельфийца Джона Сартейна, владельца журнала «Сартейнс мэгэзин», внезапно ворвался трясущийся от страха человек с растрепанными волосами, который умолял защитить его от злодеев, сговорившихся его погубить. Лишь с большим трудом в нем можно было узнать великого поэта, преследуемого галлюцинациями. Сартейн, старый его друг, отвел По к себе домой, где тот потребовал бритву, чтобы сбрить усы и, таким образом, сделаться неузнаваемым для воображаемых преследователей. Сартейну стоило немалых усилий уложить его в постель, у которой он провел всю ночь, боясь оставить По одного. Эдгар к тому же твердил, что нуждается в защите. В таких волнениях прошел и следующий день.