Неизвестные солдаты
Шрифт:
Мальчишки показали место. Игорь сбросил рубашку и брюки, взялся за лопату. Поглазев на него, ребята нашли себе занятие поинтересней: принялись строить запруду. А он, делая небольшие перерывы, копал до тех пор, пока не услышал над головой насмешливый голос:
— Эй, крот! Пуп земли еще далеко?
Сверху свалился на него Сашка, румяный, толстощекий, веселый. Следом Виктор. Наступая с двух сторон, толкали плечами.
— Как гостей встречаешь?
— Оркестра почему нет?
— Не
— Ты чего ищешь тут? Клад, что ли?
— Мамонта.
— Да ну! — удивился Фокин. — Он же дохлый, зачем тебе?
— Суп варить!
— Небось задубел — не разваришь!
— Ладно, Игорек, обождет наука, — сказал Виктор. — Мойся да пойдем отсюда.
На Дьяконском — белая безрукавка, новые ботинки. Сашка в рубашке-косоворотке под кавказским наборным ремнем. На ногах — хромовые сапожки.
— Чего разрядились? Праздник сегодня? — спросил Игорь, умываясь в ручье.
— Суббота. В деревне вечерка будет, нам все известно.
— Ну, ладно, — усмехнулся Игорь. — Я еще понимаю Виктора, а ты-то, Саша, на что рассчитываешь?
— Я? — Фокин смочил водой волосы, достал из кармана зеркальце, подмигнул сам себе. — Я уже такую красавицу присмотрел — эх! Спляшешь — каблуки на бок. Ты, волк лесной, девчата на тебя жалуются. Парней мало, а этот, городской, нос, дескать, воротит. А ты знаешь, как Витька сюда шел? Скорость — тридцать километров в час. И притом пел. Ты же знаешь, какой у него голос. А я — музыкант! — его слушал!
В лесочке выбрали место, где гуще тень, прилегли среди резных листьев папоротника. Сырой и прелый держался здесь воздух.
— Какие у вас новости, в большом свете? — спросил Игорь.
— Темный ты человек, — засмеялся Фокин. — Мамонтов из земли выковыриваешь, а сам ни черта не знаешь. Объясни ему, Витька.
— Литва, Латвия и Эстония вошли в Союз Советских Республик.
— Как? — приподнялся Игорь.
— А так! По желанию народа. Их правительства обратились с просьбой в Верховный Совет.
— Шутишь?
— А похоже?
— Не-е-ет! — Игорь смотрел в глаза Виктора. — Но ведь это же здорово, а? Что они — игрушечные государства. Кто хочет, тот и сшамает. А теперь — тронь попробуй! И раньше одной страной жили. Свои ведь люди-то.
— Важно еще, что граница на запад передвинулась. К самой Восточной Пруссии. В случае войны — знаешь…
— Ну, спасибо за новость, братцы! По такому случаю закурить дайте, что ли!
— А маме не пожалуешься? — съехидничал Сашка. — Младенца портим.
Игорь прикурил неумело, папироса тлела с одного бока.
— И вообще должен тебе заметить: наше время — рай для историков, — сказал Дьяконский. — Что ни день,
— Слушайте, ребята, я с тоски умру, — взмолился Фокин. — Как где два человека сойдутся — о политике языки чешут.
— Саша, у тебя сказывается недостаток образования, — холодно заметил Виктор.
— А у тебя избыток. Ты и на гулянке об этом говорить будешь?
— Не знаю. Ни разу не был, не представляю. Что там делать, о чем говорить? А сходить все-таки надо, — вслух размышлял Виктор. Голос его звучал мягко и был очень похож на голос Ольги…
На площадке за околицей, где обычно устраивались вечерки, собрались ребята и девушки. Парней было немного, все зеленая молодежь, лет по шестнадцати-семнадцати. Кто постарше — служили в армии или разъехались по городам.
Ребята сбились в кучу возле четверых, резавшихся в карты. Многие были босиком. Присутствие хорошо одетых горожан, куривших папиросы, смущало их. Они держались отчужденно. С явным любопытством разглядывали Дьяконского: кто-то уже пустил слух, что он сын расстрелянного генерала. Виктор чувствовал себя неловко.
Один Сашка был, как рыба в воде. Уселся на бревно между двумя курносыми толстушками, лущил семечки и натаптывал что-то своей соседке.
Дьяконский нет-нет да и повернется назад, посмотрит, не идет ли Василиса. А она появилась совсем с другой стороны, от пасеки. Шла, обнявшись с подругой.
— Здравствуй, — радостно улыбнулся Виктор.
Девушка прошла мимо, ничего не сказала, только головой кивнула в ответ. Щеки у нее пунцовые, то ли от смущения, то ли от быстрой ходьбы. Остановилась в стороне.
— Что это она? Сердится? — шепотом спросил Виктор.
— Порядок такой. До танцев парни и девушки врозь.
На Василисе — черная широкая юбка в крупную складку. Полотняная кофточка, вышитая красными крестиками по вороту и на рукавах, велика ей и немного пузырится на плечах. Платок надвинут по-бабьи, низко. Под белыми кончиками платка горят на шее мелкие ягодки бус.
— Витька, чего мы тут торчим, — сказал Игорь. — Пойдем в карты резанемся. А то домой двину.
— Погоди, погоди… А я как же?
— Ты с Сашкой.
— Он уже невменяем, не видишь разве…
Минут через десять пришел, наконец, гармонист, маленький паренек с очень серьезным лицом, в огромной зеленой фуражке. Вместе с гармонистом — четверо ребят из Дубков. Выделялся среди них самый старший, широкий в плечах и, видимо, сильный парень в хорошем синем пиджаке. Военные галифе заправлены в сапоги. На голове — густая копна рыжих, почти красных волос, чуб навис над глазами, мешает смотреть. Крупные медные веснушки запятнали лицо.