Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Шрифт:
Юрковский молча ползает по полу и собирает посуду.
СПИЦЫН (говорит, показывая руками). Мы просто начинаем торможение, Алеша. Прошли половину пути реактором к Солнцу, набрали скорость в десять тысяч километров в секунду, а теперь перевернулись реактором к Плутону, чтобы прийти к цели с нулевой скоростью.
БЫКОВ. Только и всего?
ЮРКОВСКИЙ (из-под стола). Только и всего! Святая простота!
Рубка планетолета. Ермаков у микрофона бортового журнала.
ЕРМАКОВ. Абсолютное время
Скорость девять мегаметров в секунду… Экипаж занимается по распорядку…
Наплывом: Спицын работает у счетной машины… Юрковский спит, вытянувшись на своей узкой койке, положив книгу на грудь… Быков в камбузе готовит какое-то оригинальное блюдо…
ЕРМАКОВ (у микрофона). Абсолютное время шестьдесят пять суток… Скорость семь мегаметров в секунду…
Наплывом: Спицын дремлет в кресле у включенного магнитовидеофона… На экране кадры веселой музыкальной комедии… Быков принимает экзамены у Юрковского в тесном грузовом отсеке, где закреплена „Черепаха“…
ЕРМАКОВ (у микрофона). Абсолютное время восемьдесят семь, суток… шестнадцать часов десять минут… Скорость относительно Солнца двадцать три тысячи метров в секунду… Ускорение один запятая два „же“… Двигатель в норме… Выгорел третий слой отражателя… Готовимся к выходу на орбиту возле Плутона… (Поворачивается к Спицыну, напряженно работающему за штурманским столом.) Богдан Богданович, пора?
СПИЦЫН (заметно волнуясь). Можно начинать.
ЕРМАКОВ. Оповестите экипаж!
Камбуз. Юрковский с недовольным видом готовит незамысловатое блюдо… На пороге появляется Спицын.
СПИЦЫН. Володя! Выходим к Плутону!
Юрковский, не говоря ни слова, бросает все и выскакивает в кают-компанию.
Каюта. Быков спит, свернувшись калачиком под простыней. Распахивается дверь, и входит Спицын.
СПИЦЫН (громко). Алеша! Плутон! (Быков не реагирует.).
Вставай же, тебе говорят! (Трясет за плечо.).
Быков недовольно мычит и переворачивается на другой бок.
Тогда Спицын встряхивает его и с трудом переводит в сидячее положение. Быков открывает глаза.
БЫКОВ (недовольно). В чем дело?
СПИЦЫН. Подходим к Плутону!
БЫКОВ (все еще не проснувшись). К какому Плутону?..
(Вдруг сообразив.) Ах, к Плутону!.. (Вскакивает.)
Космос. „СКИФ“ с погашенным реактором медленно ползет среди звезд. На экран выползает гигантский тускло-зеленый диск Плутона…
Кают-компания. Юрковский и Быков сидят, пристегнувшись, в креслах. Помещение слабо освещено. Одна стена кают-компании служит экраном электронного проектора. На фоне черного неба медленно поворачивается тусклый зеленоватый диск Плутона… Тяжести на „СКИФЕ“ нет, поэтому Быков и Юрковский придерживаются за подлокотники кресел. Через помещение протянуты несколько тонких шнурков. В воздухе медленно плавают забытые предметы — записная книжка, авторучка, листки бумаги… Юрковский и Быков молчат, пристально разглядывая страшную планету… Атмосферный панцирь Плутона кипит, это заметно
ЮРКОВСКИЙ (вдруг вскидывается). Страна Мехти!..
БЫКОВ. Где? (Резко наклоняется вперед и чуть не вылетает из кресла.)
ЮРКОВСКИЙ. Тише, расшибете голову… Вон, видите?
Плутон на экране поворачивается теневой стороной… На терминаторе (границе света и тени) видно нечто вроде огромного завихрения. На теневой стороне оно слабо отсвечивает розовым.
БЫКОВ. Таинственная „Страна Мехти“… Что же это такое?
ЮРКОВСКИЙ. Скоро мы это узнаем… Мы пройдем ее из конца в конец… Перевернем там каждый камешек… (Нетерпеливо и с досадой оглядывается на люк в рубку.) Ну чего они тянут там?
„СКИФ“ выходит на теневую сторону Плутона. Диск планеты почти не виден, только красноватые искры там и сям обозначают его.
ЮРКОВСКИЙ (словно в бреду). Вулканы… Кипящая атмосфера… Какая планета!
БЫКОВ (очень искренне). Владимир Сергеевич…
ЮРКОВСКИЙ. Вы хоть чувствуете, какой это рай для геологов?
БЫКОВ. Владимир Сергеевич, вот об этом я и хочу сказать…
У вас нет второго геолога…
ЮРКОВСКИЙ (резко). Не напоминайте мне об этом!
БЫКОВ. Может быть, я могу в какой-то степени заменить вам его?
ЮРКОВСКИЙ (поворачивается к Быкову, несколько секунд с недоумением глядит на него, затем качает головой). Геологом нужно родиться.
В рубке. Мир без тяжести. Ермаков и Спицын, переползая от машины к машине, делают последнюю проверку готовности аппаратуры. Здесь экраном служит сферический потолок, рассеченный координатной сеткой. На экране плывет толстеющий на глазах серп Плутона.
СПИЦЫН. Кажется, все в порядке, Анатолий Борисович.
ЕРМАКОВ. Да, можно начинать посадку.
СПИЦЫН (с сомнением). Не слишком ли к северу мы взяли? Ведь уходим от „Страны Мехти“…
ЕРМАКОВ (сухо). Нет. Лишние сто километров ничего не значат. А точно будем садиться — когда построим ракетодром.
Ермаков, цепляясь за тросик, пробирается к своему креслу у пульта и пристегивается ремнями.
ЕРМАКОВ. Богдан Богданович, ступайте в каюту.
СПИЦЫН. Почему?
ЕРМАКОВ. Так мне будет спокойнее. Идите, идите. Я…один.
Кают-компания. Спицын быстро и ловко спускается в свое кресло.
ЮРКОВСКИЙ. Почему ты не в рубке?
СПИЦЫН (пристегиваясь). Сейчас командир начинает свой второй поединок с Плутоном.
Рубка. Ермаков наклоняется над микрофоном бортжурнала.
ЕРМАКОВ. Абсолютное время восемьдесят восемь суток, один час тринадцать минут. Начинаю посадку на Плутон. (Поворачивается к микрофону интеркома — внутреннего телефона.) Старт через пять минут. Даю Солнце.
Кают-компания. Экран гаснет и загорается снова. На этот раз он полон звезд и между ними — одна, ослепительно яркая…
БЫКОВ. Что это?
СПИЦЫН. Солнце, Алеша. Перед спуском на планету есть обычай последний раз посмотреть на Солнышко.