Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
— Итак? — говорит старуха. — На кого он, по-твоему, похож?
— Этот человек… — запинаясь, говорит Гай. — Он был, когда меня… когда я очнулся…
— Я не спрашиваю, кто он такой, — терпеливо говорит старуха. — Я спрашиваю: на кого он, по-твоему, похож?
Гай глубоко вздыхает.
— Больше всего он похож на алайского солдата, инвалида войны.
Корней едва заметно улыбается и кивает Гаю. Старуха расплывается в улыбке.
— Молодчина, Бойцовый Кот, — произносит она. — И ты молодчина, Эрик.
Эрик распрямляется
— Ну что ж… Я довольна. Материал неплохой. Приступай к делу, Эрик, а я отдохну где-нибудь в тени… Пойдем, Корней.
Она подает Корнею руку и величественно плывет к тенту. Гулливеровцы бросаются было проводить, но она величественным жестом их останавливает.
— Здравствуйте, ребята, — улыбаясь, говорит Эрик.
— Здравствуйте, Эрик, — вразнобой и очень негромко отзываются гулливеровцы.
— Давайте посмотрим, что вы здесь сделали, — продолжает Эрик, — а потом поговорим. Начнем, пожалуй, с тебя, Володя. Не возражаешь?
— Гай! — доносится от тента голос Корнея. — Поди сюда, дружок, на несколько слов…
Под тентом старуха восседает на табурете, положив на стол пухлую руку. Рядом с ней высокий бокал с прохладным даже на вид напитком. Корней стоит рядом с нею, засунув руки в карманы брюк, покачиваясь на прямых ногах с носка на пятку. Гай сидит перед ними на траве, скрестив ноги.
— Значит, тебе здесь нравится… — говорит старуха. — И тебе нравятся ребята…
Гай утвердительно кивает, не поднимая глаз.
— И тем не менее тебе очень хотелось бы вернуться. Гай снова кивает.
— На моей планете дерутся, — угрюмо произносит он. — А я здесь ем, пью, сплю и валяюсь на солнце. А я — Бойцовый Кот. Живой Бойцовый Кот, который не дерется, — это нуль. Меньше нуля.
— Вздор, — возражает старуха. — Ты, маленький эгоист, почему ты думаешь и твердишь только о себе? Подумай о нас, о Корнее! Ты хочешь, чтобы мы, здоровые взрослые люди, своими руками вернули тебя, мальчишку, в эту преисподнюю? Мы же умрем от стыда, ты об этом подумал?
Гай молчит.
И еще, — продолжает старуха. — С чем ты вернешься домой? Что ты узнал, чему научился? Хорошо, вольно тебе оставаться Бойцовым Котом, его высочества герцога Алайского истребителем броневиков. Что можешь ты повергнуть к стопам его высочества, что вынесешь ты из этого приключения?
— Драмбу! — с вызовом отвечает Гай. — Корней подарил мне Драмбу…
Старуха презрительно свистит.
— Эту старую рухлядь! А что ты сможешь рассказать ему о нашем мире?
Гай краснеет. На лице его выступает пот.
— Ничего, — бормочет он хрипло. — Я никогда никому не скажу ни слова об этом вашем мире…
Почему? — быстро спрашивает старуха.
— Это было бы… государственной изменой, — произносит Гай и опускает голову.
Старуха
Там же у тента те же и Эрик с гулливеровцами. Старуха истово опустошает немалых размеров глиняный горшочек, наполненный аппетитной дымящейся снедью. Корней, полузакрыв глаза, потягивает через соломинку питье из стакана. Гулливеровцы расселись в траве перед старшими, Гай в стороне от них в прежней позе с угрюмо опущенной головой. Эрик негромко говорит:
— Могу сказать одно, группой я в общем доволен. По технической стороне у меня вообще нет замечаний. Лагерь поставки образцово, будем считать, что механик экзамен сдал. Если не хочешь отдохнуть, Володя, приступай к отработке барьера…
Володя серьезно кивает.
— Жак, — продолжает Эрик. — Ход контакта, пожалуй, в норме. Есть интересные идеи, недурные мысли… Правда, системы еще не видно, а впрочем, время у тебя есть, продолжай работать. Положил бы полезным для тебя через неделю-другую основательно проконсультироваться с Корнеем…
Жак вздыхает, хлопает себя по коленям и улыбается Корнею.
— Координатор… — продолжает Эрик. — Координатор этой группе поставлен в несколько необычные условия. — Он мельком взглядывает на Гая. — Пока я затрудняюсь сказать что либо конкретное, оценочное… Подождем. Ну, а что касается штурманской практики… — Он извлекает из кармана джинсов цилиндрический футлярчик, похожий на кассету современного фотоаппарата, и подает Галке. — Вот задание. Правило тебе известно. В один прекрасный миг тебе подадут звездолет, ты немедленно вскрываешь конверт, на расчет перелета девяносто минут, затем — старт…
Гай прислушивается. Галка несколько раз кивает растрепанной головой и сует футлярчик в нагрудный карман. Эрик поворачивается к старухе.
— У меня все, — почтительно говорит он.
Старуха с тяжким вздохом поднимается, отправляет опустевший горшочек в мусоросборник и выходит перед гулливеровцами.
— Ну вот, — говорит она. — Собственно, у меня тоже все. За исключением одной маленькой частности. С сегодняшнего дня группой будет руководить Корней…
Гулливеровцы качнулись, переглянулись и снова замерли, уставясь на старуху.
— Эрик бросает все на полдороге, — продолжает та, — и переходит в распоряжение Штаба. Весьма возможно, что вы его долго не увидите. Прощайтесь, дети.
Гулливеровцы вскакивают на ноги и обступают Эрика. Видно, что они взволнованы, но все молчат. Затем Галка произносит слегка дрогнувшим голосом:
— До свидания, Эрик. Спасибо за все. Берегите себя.
Эрик с улыбкой наклоняет голову.
Лужайка в лесу. Утро. На середине лужайки расположился в нелепой, нечеловеческой позе робот Драмба с чертежной доской, стиснутой плашмя между могучими коленями. Его трехпалые руки с замечательной точностью и тонкостью орудуют чертежными инструментами.