Неизвестный Мао
Шрифт:
Тем временем Кубинский ядерный ракетный кризис в основном был улажен 28 октября, после того как Хрущев согласился убрать ракеты в обмен на обещание президента США Джона Ф. Кеннеди не вторгаться на Кубу (и необнародованное обещание вывести американские ракеты из Турции). Мао сразу нарушил договор не мешать Хрущеву во время кризиса и постарался воспользоваться недовольством Гаваны Хрущевым за то, что он не посоветовался с кубинцами по поводу своего соглашения с США. В Китае прошли многочисленные демонстрации в поддержку Кубы, руководство страны разразилось воинственными заявлениями, содержащими почти неприкрытые обвинения Москвы в предательстве. Мао бомбардировал кубинцев посланиями, убеждая их в том, что Москва — «недостойный доверия союзник»,
Мао вмешивался не в свое дело и науськивал, но так и не смог заставить Гавану занять аналогичную антисоветскую позицию. Однако ему удалось извлечь пользу из обиды кубинцев на русских. Когда самая современная американская ракета «Тор-Эйбл-Стар» случайно приземлилась на Кубе, Кастро не передал ее русским, как традиционно поступил бы, а столкнул их лбами с китайцами, выжидая, кто больше даст. В результате Пекин получил некоторые решающие компоненты, сыгравшие важную роль в усовершенствовании китайских ракет.
Несмотря на то что в Индии война еще продолжалась, Хрущев нарушил свое обещание поддерживать Китай. В передовице «Правды» 5 ноября не было ни слова об одобрении позиции Пекина. Хрущеву, как и Мао, сотрудничество казалось совершенно неприемлемым, хотя советский лидер стремился не допустить распада коммунистического лагеря.
Мао также к этому стремился, надеясь, что ему еще удастся вытянуть из Хрущева побольше ядерных секретов. Эти надежды окончательно рухнули в июле 1963 года, когда Хрущев подписал запрет на ядерные испытания с США и Великобританией, по которому все участники договора не имели права помогать другим странам овладеть ядерной бомбой [135] . Это означало, что теперь Хрущев стал фактически бесполезен для Мао.
135
На самом деле Кеннеди пытался использовать этот договор для усугубления разрыва между Москвой и Пекином.
Именно в этот момент, более чем через три года после вывода маоизма на мировую арену, Мао приказал заклеймить Хрущева «ревизионистом». Публичная перебранка обострялась. Для Мао эта полемика служила чем-то вроде международной рекламной кампании маоизма, суть которой сводилась к одному из основных обвинений, выдвинутых против Хрущева: «Современные ревизионисты полагают, что главное сейчас — выживание. Философия выживания заменила марксизм-ленинизм». Сейчас трудно представить себе те времена, когда кого-то мог привлекать такой подход. Однако отрицание желания — и права — людей жить было главным пунктом маоизма.
Глава 44
Председатель Лю устраивает засаду
(1961–1962 гг.; возраст 67–68 лет)
Когда в 1958 году Мао начал программу «большого скачка», Лю Шаоци, заместитель председателя ЦК КПК, поддержал его, несмотря на то что не был согласен с его позицией. И когда министр обороны Пэи Дэхуай в 1959 году в Лушане, в разгар голода, выступил против политики Мао, Лю, председатель КНР и второе лицо в партии, не встал на сторону Пэна.
Тем не менее Лю глубоко волновала проблема голода, который, как он знал, к началу 1961 года унес жизнь около 30 миллионов человек. Когда Лю навестил родную провинцию Хунань, в апреле — мае того года взору его открылись картины чудовищных страданий, которые переживал народ, благодаря и его стараниям. Он всерьез задумался о том, как найти способ остановить Мао.
Во время своей поездки Лю навестил сестру. Она вышла замуж в семью «землевладельца», который относился к категории «классовых врагов». Когда еще на заре правления Мао она написала брату, какие лишения свалились на них во время земельной реформы, он дал ей «корректный» и отнюдь не утешительный совет. Сейчас он привез с собой 2,5 килограмма риса, 1 килограмм печенья, 1 килограмм конфет, 9
Шурин написал Лю о голоде в деревне еще в 1959 году, когда Лю стал председателем КНР, но письмо перехватили, а автора наказали, привязав к дереву и оставив на морозе при порывистом ветре, пока он чуть не потерял сознание.
Повсюду Лю видел душераздирающие картины и слышал трагические истории. Он чувствовал, как сильна людская ненависть к коммунистам и… к нему лично. На стене старого дома семьи Лю двенадцатилетний мальчик написал: «Долой Лю Шаоци». На глазах у этого мальчика в течение одного года умерли от голода шесть членов семьи. А последний, самый младший братик умер на его руках. Когда их мама умерла, мальчик ходил с младенцем по округе и искал, кто бы мог покормить ребенка грудным молоком. Вмешательство Лю остановило полицию, решившую наказать мальчика за «контрреволюционные действия» — обычное обвинение за подобный поступок.
Лю также запретил местным властям наказывать крестьян «за воровство продуктов», сделав перед крестьянами поразительное признание в том, что это государство грабит их. Лю сказал: «Члены коммуны думают так: раз государство берет у нас, почему я не могу взять у него? Раз вы берете много, почему я не могу взять малость?»
В довершение всего Лю совершил еще один беспрецедентный поступок: извинился перед крестьянами за то, что натворили коммунисты, почти через сорок лет после основания Компартии Китая. Лю сказал: «Я глубоко поражен тем, как сурова жизнь моих земляков… Я чувствую ответственность за причиненные вам страдания и должен просить прощения…» Он разрыдался и поклонился крестьянам.
Эта поездка наложила на него глубочайший отпечаток. После возвращения в Пекин он сказал высокопоставленным руководителям: «Так дальше продолжать нельзя».
В августе 1961 года, когда подходило время осеннего сбора урожая, Мао вновь собрал своих руководителей под облаками гор Лушань, чтобы установить цифры продовольственных заготовок. Лю убеждал сократить нормы отбираемого у людей продовольствия. Они много спорили, и напряжение в их отношениях стало очевидным для окружающих, как заметил сын-подросток одного из провинциальных начальников. Он купался в бассейне вместе с другими детьми высших чиновников, когда приехал вождь. Дети оживленно вскарабкались на деревянный помост, где сидел Мао вместе с охранниками, наблюдая за выступлением танцовщиц. Мальчик рассказал Мао, что глотнул немного воды, когда купался, и Мао ответил: «Когда плывешь, не захлебнешься, если глотнешь воду хоть тысячу раз; придется нахлебаться десятками тысяч глотков, пока не научишься плавать». Эту метафору — «захлебываться, пока учишься плавать» — вместо «учение дается нелегко» Мао часто использовал, оправдывая свои частые экономические провалы. Вскоре подплыл Лю Шаоци со своими охранниками и, выбравшись на помост, обменялся с Мао едва заметным кивком. Они просто сидели на маленьком помосте примерно в 30 квадратных метров, курили и молчали. Мальчик вспоминал с удивлением: «Как они дошли до того, что едва здороваются друг с другом?»
Другие коллеги Мао также пытались призвать его к здравому смыслу. После поездки в Хэбэй, провинцию бывшего пограничного района, Чжоу Эньлай сказал Мао, что люди «питаются только листьями с деревьев, солеными овощами и дикими травами. У них абсолютно ничего не остается от собранного урожая». Мао был сильно раздражен и, когда Чжоу как-то делился с ним впечатлениями, резко спросил: «Ну и из-за чего вся эта шумиха?»
Тем не менее в Лушане под значительным давлением Мао согласился с сокращением продовольственных поборов более чем на 34 процента по сравнению с планом на начало года. В результате в 1961 году количество смертей от голода уменьшилось почти наполовину, хотя и осталось огромным — около 12 миллионов умерших.