Неизвестный солдат
Шрифт:
– Что за ПРБ-96?
– Название ремонтной части, их уже давно не существует, – ответила Наташа, – и найти ее невозможно. Когда часть строевая – полк, дивизия, – тогда легче. И потом, на карточке пять солдат. Кто из них в могиле – неизвестно.
Она говорила в воздух. Будто я не живой человек, а казенная единица, пришедшая посмотреть казенное дело.
– Слушай, – сказал я, – у вас тут, кажется, есть танцплощадка.
– Есть. – Она насмешливо посмотрела на меня. – Могут и тебя пустить, если подстрижешься.
– Дело
– А дорога – это что: романтика?
Итак, прояснилось ее мнение обо мне.
– Тут ты угадала: муза дальних странствий.
Я говорил и держался развязно. Тоже мистика! С девчонками, с которыми нужно держаться развязно, я серьезен. И наоборот: с кем нужно быть серьезным, говорю развязно. Чувствую, что все порчу, а иначе не могу. Я всегда стараюсь укрепить первое впечатление о себе, даже если это впечатление для меня невыгодно. Возможно, у меня какое-то психическое нарушение – делать все во вред себе.
– Кстати, дай мне фотографию, – сказал я.
– Зачем?
– Отчитаться перед начальством, а то скажут – не ходил. Я лицо должностное.
– Только верни, – после некоторого колебания ответила она.
– А как же, завтра же. Ты где живешь? Дом я знаю, а квартира?
Она пожала плечами:
– Какая тебе разница? Принеси в школу – мне передадут.
Понятно... И все же я ее так не отпущу. Вижу, что дело гиблое, а не отпущу. Психи мы, психи!
– Так как, договорились? Идем на танцы? Завтра!
– Завтра нет танцев.
– Послезавтра.
– Послезавтра я буду у бабушки.
– Послепослезавтра.
– Опять нет танцев.
– Ясно. А как насчет кино?
– Я видела эту картину.
– Какую?
Она засмеялась:
– Видела...
– Да, слушай, Софья Павловна сказала: про солдата знают ваши местные жители – Михеев и Агаповы. Известны тебе такие?
– Известны.
– Сходим узнаем, найдем этого солдата.
– Курьеры, курьеры, тридцать тысяч курьеров.
– Ты хочешь сказать, что это не так просто.
– Да, приблизительно это я и хотела сказать.
– А попытаться?
– Попытайся.
Из школы я отправился на почту. Дал телеграмму в Центральный военный архив:
«Прошу сообщить где в сентябре 1942 года находился ПРБ-96 жив ли кто-нибудь из его командиров их адреса».
Обратный адрес я указал: Корюков, дорожно-строительный участок, мне. Так запрос выглядел солиднее.
Квитанцию я скрепкой прикрепил к фотографии. Снова, на этот раз внимательно, рассмотрел ее. Солдаты сидели на поваленном дереве. У старшины через плечо висела полевая сумка, на левой стороне груди медаль, какая – не разберешь, а на правой – значок, по форме напоминающий гвардейский.
8
Вагончики и навес-столовая были ярко освещены. Уютно тарахтела электростанция. Тишина, покой,
Рабочие обедали за столами, сколоченными из толстых, обтесанных досок с врытыми в землю крестовинами.
Мои соседи по вагончику – бульдозерист Андрей, тот самый, что наткнулся на могилу, и шофер Юра, подвозивший меня в город, – помахали мне. Я подсел к их столику. С ними сидела чертежница Люда. Как я понял, у нее с Юрой любовь.
– Чего узнал? – спросил Юра.
Все равно придется докладывать Воронову. Я счел лишним рассказывать сейчас.
– Справки по ноль девять.
– Во дает! – восхитился моим ответом Андрей.
Из кармана куртки он вытащил пол-литра, разлил по стаканам. Люда мизинцем провела по самому донышку, показала, сколько ей налить. На ней был немыслимо короткий плащ с погончиками, этакий мини-плащ. Странно, что такая молодая девчонка работает на строительстве дороги и живет в вагончике. Может быть, из-за Юры?
Водку я не люблю. Но выпить пришлось. Как объяснил Андрей, мы выпиваем в честь моего переезда в вагончик. Сегодня они, старожилы, угощают меня, завтра я, новосел, угощу их – таков обычай.
Так объяснил Андрей.
За соседними столами тоже ужинали, шумели, галдели. Но Андрей, Юра и Люда держались особняком. Сидели с видом людей, которые обо всем уже переговорили, молча понимают друг друга, сознают свою значительность. В коллективе каждый создает себе положение как сумеет. Эти решили создать себе положение, держась независимо и значительно.
Мимо нас прошел инженер Виктор Борисович, пожилой интеллигентный человек с помятым лицом. Окинул наш стол внешне безразличным, а на самом деле зорким взглядом.
– Присаживайтесь, Виктор Борисович, – пригласил его Андрей, придвигая табуретку.
Виктор Борисович присел чуть в стороне, оперся на палку. Не то сидел с нами, не то сам по себе.
Андрей налил и ему.
Ужин кончался, рабочие расходились. Официантка Ирина с подносом в руках собирала со столов посуду.
– Ириночка, прелесть моя, – Виктор Борисович погладил ее руку, – какая ручка, какое чудо!.. Радость моя, попросите на кухне немного льда и томатный сок.
– Ладно, – недовольно проговорила Ирина и пошла дальше, собирая на поднос посуду. У нее довольно правильные, даже тонкие черты лица, испорченные, однако, выражением недовольства.
– Только в глуши попадаются такие иконописные лица. И имя византийское – Ирина, – сказал Виктор Борисович.
– Византия – Константинополь – Стамбул, – небрежно проронил Юра, показывая свою образованность.
– Ирина, жена византийского императора Льва Четвертого, красавица, умница, – Виктор Борисович бросил в стакан лед, добавил томатного сока, – управляла государством вместо своего сына Константина, которого свергла с престола и ослепила.