Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
– Ну ладно.
Так же, как и в самом начале.
– Или мне лучше сказать «ладно-ня» – хотя неважно. Когда ты узнал?
Она вела себя странно, в ней не чувствовалось вины или сожаления.
Точно.
Обычная Ханекава.
Ханекавистая Ханекава.
Ничего непохожего на неё.
Нет.
Никогда Ханекава не была чем-то, кроме Ханекавы.
Никогда она не была непохожа на Ханекаву.
Никогда она не переставала напоминать Ханекаву.
Никогда.
Значительная часть её сознания сохранилась… ничего подобного.
Раздвоение личности – не было никакого раздвоения.
Не
Если вывернуть наизнанку обратную сторону, получишь переднюю.
Тёмная сторона была настоящей Ханекавой.
Изменяй её, выворачивай её, она была собой.
Ханекава была Ханекавой.
Всегда и везде.
Все злые поступки.
Все шутки.
Всё это она сделала сама.
Как в сказке про Мартовскую кошку.
Её никто никогда не подменял.
Ханекава никогда не была одержима кошкой…
Если приглядеться, призрак окажется увядшей серебристой травой.
– Почему-то я понял это с самого начала. Я же всё-таки твой друг. Так что я не мог тебя спутать с кем-нибудь другим. Поэтому… я не мог понять.
Я выложил факты, не вкладывая в слова эмоций.
Почти монотонно.
Если бы я не говорил так, я бы не смог вести этот абсурдный диалог.
По-настоящему абсурдный диалог.
– Была ты одержима Кайи или поглотила его, ты всё равно осталась собой, Ханекава. Как будто твоя суть изменится, если изменится характер. Это ты. Ты сама. Если друг попросит у тебя помощи, ты бросишься спасать его – как кошка катает клубок, так и ты инстинктивно кидаешься к другу! Такая уж ты есть.
– Это…
«Это я».
«Правда?»
Ханекава осмотрела своё тело.
Её тело превратилось в Кайи.
Внешность чудовища.
– Точно. Хоть ты и зла на меня за обман, ты на самом деле вздохнула с облегчением? Тебе стало легче? Ты рада, что я не умираю, что меня не убивают? Ты рада, что сообщение было ложью?
– …
– Поразительно добрая, поразительно сильная. Слишком добрая, слишком сильная. Настолько добрая, что даже жить тяжело. Настолько сильная, что продала душу Кайи. Настолько правая, что другим тяжело быть рядом с тобой. Я принимаю то, что ты хочешь поспорить с этим – я не понимаю, но принимаю. Но знаешь, Ханекава… знаешь, Ханекава… всё-таки, Ханекава, такая уж ты есть.
Неси эту ношу на своих плечах!
Возьми её на себя!
Не отпускай её!
Чёрт, я забыл о прошлом комментарии.
Я не смог говорить монотонно, сорвался на крик.
Я не смог не вложить чувств в слова.
Я не смог не поддаться буре эмоций.
Я не смог не признаться Ханекаве.
– Проживи всю жизнь такой! Никогда не меняйся! Никогда не становись кем-то иным, кем-то другим! Ты родилась такой, ты выросла такой, ничего с этим не поделаешь! Ты уже завершена, закончена – пусть былое останется в прошлом. Можно сказать, это часть тебя! Даже если ты будешь отрицать это, ты не можешь отменить того, что это было! Не жалуйся, ты можешь только выдержать и продолжать жить!
– Что ты говоришь, Арараги-кун?
Ханекава услышала мой крик.
Она была в замешательстве.
Она была озадачена.
Наклонив голову, она выдавила из себя улыбку.
Напряжённую улыбку.
Жалобно выдавила.
– Не неси чушь –
– Ты не человек, – я перебил Ханекаву. – Ты доверила это тело Кайи. Не называй себя человеком.
– Это очень жестоко, Арараги-кун, – сказала Ханекава, продолжая улыбаться.
Как будто упрекая меня. – Ты должен знать, почему я стала такой. Просить меня продолжать так жить – очень жестоко. Слишком жестоко. Арараги-кун, пожалеешь меня?
– Нет.
Я ответил Ханекаве также, как ответил Ошино.
– Ты не знаешь своего настоящего отца, твоя настоящая мать покончила с жизнью, тебя кидало между семьями, в итоге ты оказалась с родителями, не связанными с тобой по крови, с кем ты не смогла создать семейных отношений. Ты росла в холодной семье, но заставляла себя быть нормальной, и из всего, что ты делала, это у тебя получилось – ты жила без проблем, как будто на военном положении, вот уж невезение! Тебе так не везёт, в смысле, ты такая несчастная! Но всё равно – даже такое нормально!
Это нормально!
Нормально!
Прекрати быть такой серьёзной!
– Всё хорошо, не думай об этом! Не беспокойся об этом! Ты не обязана думать о плохом просто потому, что ты несчастная, не нужно унывать потому, что не чувствуешь себя благословенной! Улыбайся, даже когда случается что-то плохое! Такой человек, как ты! Такой человек, как ты, после этого должен сделать вид, будто ничего не случилось, и вернуться домой, а потом жить со своими отцом и матерью, вернувшимися из больницы, такой же жизнью, как и раньше, без всяких изменений! Гарантирую, за всю свою жизнь, ты так и не помиришься с ними! Даже если в будущем ты станешь счастливой, это ничего тебе не даст, неважно, насколько счастлива ты будешь, плохое прошлое не исчезнет! Ты не сможешь заставить его исчезнуть, оно на тебя повлияет! Неважно, что ты будешь делать, неважно, что случится, несчастья будут копиться в твоём сердце вечно, всю твою жизнь! Ты будешь помнить, даже когда забудешь, мечтая всю жизнь! Ты будешь продолжать видеть кошмары все наши жизни! Мы будем видеть их – это факт, так что не убегай от реальности! Можешь играть с пешеходами или бегать в белье, но даже если ты выпустишь толику стресса, реальность не изменится!
– Не изменится…
Не изменится.
Не мутирует.
Не трансформируется.
Даже если ты наденешь маску, даже если наденешь кошку.
Даже если превратишься в Кайи – не изменится, не мутирует, не трансформируется.
Ты – это всё ещё ты.
– Мне вообще тебя не жаль, – повторил я.
Сказал так, будто требовал ответ.
Обвинил Ханекаву Цубасу.
– Разве не ты спасла меня? Если ты пошла по кривой дорожке, что мне делать?
Не делай из кошки повода.
Не пользуйся Кайи как предлогом.
Не делай вид, что чудовище было случайностью.
Не пользуйся несчастьями как топливом для взросления.
Даже если ты это сделаешь, в итоге только навредишь себе.
Кайи… его же на самом деле нет.
Кайи нет.
– Если ты говоришь, что хочешь высвободить свой стресс, я возьму это на себя. Я буду лапать тебя за грудь, когда ты захочешь, я буду смотреть на тебя в белье, когда ты захочешь. Поэтому – тебе нужно выдержать это.
У меня всегда будет на тебя время.