Некоторые девушки кусаются
Шрифт:
Поначалу очень осторожно — и обещая себе, что никогда, никогда не прикоснусь к нему снова, — я ответила на поцелуй. Я целовала его, посасывала предложенный язык и отвечала нежными укусами на его укусы.
Я не могла удержаться. Я не могла его не целовать. Я была без ума от его вкуса и запаха. Он стал для меня небом, золотым маяком в непроницаемой тьме сверхъестественного мира. Но волшебство было здесь ни при чем. Наше влечение было стихийным и потому более мощным. Это было взаимное желание в его самой первобытной
Но я не могла позволить себе желать того, кто не хотел меня.
Я положила руку ему на грудь, на мгновение ощутила биение сердца под мягкой тканью рубашки, а потом оттолкнула:
— Прекрати.
Ему пришлось сделать пару шагов назад, чтобы не упасть. Грудь тяжело поднималась и опускалась, словно легким не хватало воздуху, зеленые глаза уставились на меня.
— Это ошибка, — сказала я. — Этого не должно было случиться.
Он облизнул губы и провел рукой по лицу.
— Нет?
— Нет.
Он помолчал.
— Я мог бы многое тебе предложить, — сказал он немного погодя.
Я моргнула, подняла голову, встретила его взгляд:
— Что же?
— Власть. Возможности. Награды. Ты будешь подчиняться только мне.
От потрясения у меня приоткрылся рот и внезапно пропал голос.
— Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? — наконец выдавила я.
Он немного помолчал, и мне показалось, что он обдумывал свое предложение. Словно взвешивая все издержки и выгоды, решая, стоит ли удовлетворение похоти возможного беспокойства. На его скулах вспыхнули красные пятна.
— Да.
— О боже! — Я опустила голову и приложила руку к груди, гадая, почему эта ночь выдалась такой странной. — О боже!
— Это означает «да»?
Я опять взглянула на него, заметила в глазах проблеск тревоги.
— Нет, Этан. Господи, конечно нет.
Его глаза опасно сверкнули, и я задала себе вопрос, случалось ли ему когда-нибудь быть отвергнутым? Нашлась ли за почти четыре сотни лет хоть одна женщина, которая отказалась от возможности ему принадлежать?
— Ты хоть понимаешь, что сейчас не тысяча восемьсот пятнадцатый год?
— Для мастеров вполне естественно иметь официальных любовниц.
— Конечно, — ответила я. — И твоя спутница сейчас находится на моей кухне. Если тебе необходимо… разрядиться, обратись к ней.
Шок — настоящий шок, — вызванный его предложением, начинал проходить, уступая место боли и негодованию, что я не настолько нравилась ему, чтобы предложить нечто большее, и что он считал такое положение для меня лестным.
— Как ни больно в этом признаться, но Эмбер — это не ты.
— Я даже не знаю, как к этому относиться. Считать себя польщенной, что ты, не испытывая ко мне никаких чувств, готов чем-то пожертвовать, лишь бы залезть мне под юбку?
У него дернулся нос и между бровей залегла морщинка.
— Ты грубишь.
—
Он шагнул ближе, так сильно сжав челюсти, что на щеке задрожал мускул.
— Стать спутницей мастера-вампира — большая честь, но никак не оскорбление.
— Для меня это оскорбление. Я не собираюсь быть твоей — и ничьей — сексуальной отдушиной. Когда это… случится со мной, когда я встречу его, я хочу партнерства. Любви. А ты не настолько мне доверяешь, чтобы считать меня партнером, и я вообще не уверена, что ты способен любить.
Он вздрогнул, и я тотчас пожалела о своих словах. Я перевела дыхание и попятилась к дивану. Мне понадобилось немало времени, чтобы собраться с силами и снова взглянуть ему в глаза.
— Прости. Я наговорила гадостей. Просто… просто мы живем в разных временах, — сказала я. — И у нас разные надежды. Я рождена не для того, чтобы служить кому-то без оглядки, не думая о себе. Как бы я ни относилась к своему отцу, но он воспитал в своих детях чувство независимости. Научил искать свой собственный путь. Просто он не верил, что выбранные мной дороги — правильные. Этан, я стараюсь быть самой собой. Сохранить здравый смысл среди всего этого… — я неопределенно взмахнула рукой, — хаоса. Я не могу быть такой, какой ты хочешь меня видеть.
В моих словах, как я только что поняла, был не только ответ на предложение стать его любовницей. Я не была уверена, что смогу стать покорным вампиром, послушным рядовым в армии Кадогана.
Лицо Этана дрогнуло, стало непроницаемым, зеленые глаза — равнодушными.
— Значит, на этом и закончим. Я объяснил тебе ситуацию. Нравится тебе или нет, но мы не люди. И ты не человек. Больше не человек. Наши законы отличаются от тех, к которым ты привыкла, но это законы. Ты можешь их порицать, можешь отрицать, но это наши законы. — В его взгляде сверкнула сила. — И если ты не подчинишься, если будешь упрямиться, это будет вызовом мне.
— Я не собираюсь бунтовать, — спокойно ответила я, вспоминая, сколько границ нарушила — или мы нарушили — за сегодняшнюю ночь. — И я не намерена узурпировать твою власть. Я пытаюсь только… — я помолчала, подбирая слова, — уклониться от нее.
Этан поправил стрелки на брюках.
— Мерит, наши законы существуют не просто так. И мы не просто так объединились в Дома. Тому есть множество причин, и они не зависят от твоего мнения… И не важно, находишь ли ты в этом… добродетель. Нравится тебе или нет, но ты моя подданная. Если ты отвернешься от своего Дома, последует неминуемое наказание. Ты будешь изгнана. Станешь бродягой. От тебя откажутся все вампиры, они будут игнорировать и высмеивать тебя за то, что ты не доверяешь мне. У тебя не останется ни Дома, ни друзей, ни меня.