Некоторые парни…
Шрифт:
Она моментально вскидывает голову.
– Я не плачу. Больше не плачу.
Я гримасничаю.
– Как скажешь. Мне все равно жаль. И еще, спасибо тебе. Ты уже во второй раз обо мне позаботилась. Тебе надо медсестрой стать.
Грэйс фыркает. Поначалу мне кажется, будто она разозлилась, но на самом деле это смех. Думаю, я даже ее зубы мельком увидел.
– Нет, я хочу работать журналистом.
– Круто. – Киваю, затем вздыхаю. – Я понятия не имею, чем хочу заниматься. Чем очень раздражаю своего
– Что тебе нравится?
Пожимаю плечом.
– Кроме лакросса? Строить. У меня дома полно разных моделей. Думаю, было бы клево строить настоящие вещи, знаешь? Но… – Я замолкаю, снова пожимая плечами, и вытираю лицо влажным полотенцем.
– Что?
– Ничего. – Я недостаточно умен, чтобы стать инженером. Мои надежды на стипендию держатся на лакроссе. – Папа хочет, чтобы я работал с ним.
– Чем он занимается?
– У него плиточный бизнес.
– А ты не хочешь зарабатывать на жизнь, укладывая полы плиткой.
– Нет, отец не этим занимается. Он планирует. Создает эскизы по индивидуальным заказам, потом изготавливает плитку. Укладывают ее другие люди.
– По-прежнему не вижу здесь проблемы. – Она забирает полотенце из моих рук, наклоняет мою голову вниз и кладет его на заднюю поверхность шеи.
– Забей. Это длинная, скучная история. – Я кусаю сэндвич. – Вкусно. Очень вкусно. Спасибо.
– Не за что.
Грэйс ерзает, сидя рядом со мной на полу, хмуро смотрит на свой сэндвич и в итоге внезапно выпаливает:
– Я тоже должна тебя поблагодарить.
– Да, должна. – Я люблю, когда меня благодарят. – Подожди, за что?
– Сам знаешь. За вчерашнее. – Она по-прежнему не встречается со мной взглядом.
– Не трать на них слезы. То, что они сказали тебе вчера? Это стремно. – Когда ее плечи поникают, решаю не повторять оскорбления. Вместо этого достаю свой сотовый и показываю ей фото-сообщение, полученное от Джереми, то самое, где Линдси выступает в роли начинки в человеческом сэндвиче. – Если она ведет себя как шлюха, значит…
– Нет. – Грэйс швыряет телефон обратно и затыкает уши. – Не произноси это слово.
Слово, которым ее обзывает вся школа.
– Точно. Извини. – Я доедаю свой сэндвич. Она молча протягивает мне бутылку воды, которую открыла, чтобы сделать мне холодный компресс, затем качает головой.
– Что?
– Это фото. Оно довольно отвратительное. И это не Линдси.
– Да, это она. Я там был. – Осушаю почти половину бутылки залпом.
Грэйс резко оборачивается ко мне.
– Ты ее сфотографировал?
– Нет. Но я там был. Все сам видел. Она очень охотно в этом участвовала.
Качая головой, Грэйс взмахом руки указывает на мой сотовый.
– Нет, я знаю, что это действительно Линдси. Я просто хотела сказать, она не такая. Линдси милая. А не… – Она прикусывает губу,
– Легкодоступная?
Я так же думал. Но потом она позволила нескольким парням себя облапать. Именно по этой причине я ушел.
– Ты была там прошлым вечером. У дома Миранды. Я тебя видел. – Ее руки замирают на полпути, не донеся сэндвич до рта. Однако Грэйс ничего не подтверждает, и не отрицает. – Почему?
Она откусывает крошечный кусочек, жует целую вечность, после чего откидывает волосы за плечо.
– Не знаю. Чтобы себя помучить, наверно.
Вздор, но я не заостряю на этом внимание. Грэйс раньше дружила с этими девчонками. Если бы все сложилось иначе, если бы определенные события не произошли, она была бы в том подвале вчера. У меня в воображении формируется образ: Грэйс растянулась на диване, Джереми хищно пялится на нее. С кем бы она целовалась? Со сколькими? Живот сводит. Я сминаю остатки сэндвича в шар и забрасываю его в мусорную корзину, стоящую на тележке.
– Эмм… я должна поблагодарить тебя еще кое за что, – говорит Грэйс с таким видом, будто слова противны на вкус. – За то, что помог мне той ночью.
Верно. Той ночью. Глубоко вздохнув, медленно выдыхаю. Я не в состоянии говорить об этом с ней. Но, черт, как я могу просто перестать разговаривать сейчас? Она меня накормила, сделала мне холодный компресс, даже подложила рулон полотенец под голову вместо подушки. Пока я соображаю, каков надлежащий протокол для того, чтобы сообщить девушке, оказавшей тебе первую помощь, что ты не можешь с ней беседовать, потому что твой друг называет ее лживой сукой, пытающейся загубить его мечты на стипендию для колледжа, Грэйс внезапно поворачивается ко мне лицом.
– Почему ты это сделал?
Я моргаю, до сих пор толком не придя в себя после приступа головокружения.
– Что?
– Почему ты мне помог? Той ночью?
У меня газа на лоб лезут.
– А я должен был просто оставить тебя там?
– Все оставили, – возражает она.
– Ага. Ну, было темно. И холодно. А ты явно… – Я прикусываю язык, не зная, что сказать. Грэйс была без сознания, полуголая и… и…
Мне действительно хочется дать Заку по морде.
– Явно что?
– Была не способна сесть за руль. – Ага. Так безопасней.
Она играет со своими руками: правая потирает левую, левая потирает правую.
– У меня было кровотечение.
Я киваю.
– Первый раз.
Грэйс отшатывается назад. Все цвета покидают ее лицо. Вена прерывисто пульсирует у нее на виске. Я слышу, как она сглатывает. Глядя на меня краем глаза, Грэйс отодвигается в сторону. Ничего не понимаю, но мои слова не просто ее расстраивают. Они ее пугают.