НекроХаник 2

Борисов Олег Николаевич

Присмотревшись, урядник прикрыл глаза ладонью и прошептал:

— Вот с чего в столице таких идиотов на службе держат… Убирай людей, Аристарх Гвидонович, Христом-богом прошу. Пока мы здесь какой бунт не получили. Ты видишь, что они сапогами топчут? Это же форма добровольческая. Добровольцы в ней кровь проливали, а эти ее в грязь втаптывают.

Пока старший городовой подзывал помощников и начал оттеснять жидкую толпу, Козлов подошел к калитке и остановился после грубого окрика:

— Куда? Не положено!

— Я старший на этом

участке.

— Хоть городской голова. Дело государственной важности, не положено!

— Вещи куда потом? Которые вы сейчас по всему двору в пыли валяете?

— Доказательства преступления. Все соберем и по описи сдадим.

— Так собери, дурная твоя голова! Или у тебя кочан капусты на плечах? Здесь по всему району пятнадцать похоронок после Африки. Ты подумал, что люди скажут, когда посмотрят на то, что творите?

Помрачнев, жандарм покосился на товарищей и упрямо повторил:

— Не мешайте, вашбродь. У меня свое начальство. Вам сюда — никак не положено.

— Это точно. Мне с вами с одного корыта не есть, у вас другое руководство… Солдатиков на оцепление поставили. Я подчиненных снимаю. Потому что участвовать в таком непотребстве никак не собираюсь. Сами отдувайтесь…

Рано утром Козлов уже сидел в приемной обер-полицмейстера. Дождавшись, когда руководство пригласит в кабинет, достал из папочки лист и положил на стол:

— Вот, ваше высокоблагородие, рапорт. О нарушениях, которые люди из седьмого делопроизводства у меня на участке учинили.

Начальник полиции Верхнего Новгорода покосился на бумагу, словно на дохлую крысу, потом шепотом поинтересовался:

— Урядник, ты ночью не спал совсем? Какой рапорт? Дело — по-ли-ти-чес-кое! Крамолу из Африки притащили к нам под бок, а ты жаловаться удумал? Специально человек из столицы приехал, до каждого столба уже домотался, фактики собирает и конца края этому не видно. А тут, ишь ты, с рапортом… Забери и чтобы я не видел.

Помрачнев, проситель убрал листок обратно в кожаную папку.

— Но нельзя же так, ваше высокоблагородие. Награды по земле валяются, форма солдатская. Мордовороты дом перетряхнули, мебель всю во дворе по щепочке разломали. По району уже шепотки пошли, что так с каждым добровольцем будет. Мы-то каким образом во все это вляпались?

— Значит, не нашего ума дело! — пристукнул по зеленому сукну кулаком Горянов. — Князю самому! Слышишь? Самому!.. Из столицы звонили, просили разобраться. Так что — без нас уже есть, кому присмотреть и поправить, если понадобится… Ты лучше, вот что. Напиши докладную, как себя этот бунтовщик проявил, когда у тебя в участке околачивался. Дожили, не углядели, в полиции жулики работали…

— Нормально он себя проявил, у меня замечаний не было.

Тяжело вздохнув, обер-полицмейстер подался вперед, опершись животом на край столешницы:

— Федот Тихонович, ты совсем дурак? На выход с волчьим билетом собрался?.. Значит, соседнее здание,

подвал, кабинет три. Там этот орел сидит, коллежский асессор, чтоб его. Придешь, доложишь по форме. И напишешь, что прикажут. Потому что если на тебя рапорт подадут, мне придется отреагировать. И тогда никакая старая дружба не поможет… Все, ступай.

***

В подвалы контрразведки викарий приехал в гражданской одежде. Посчитал, что лишний раз официальным облачением мелькать перед прохожими не стоит. И так по дороге верный человек успел нашептать про слухи, ползущие по городу. И что нежить завелась у ашкенази. И что полицию согнали со всей губернии, погань вычищать. И что охотники церковные тварей побили без счета и увезли в университет для изучения. А еще, что после драки с зомби почти все добровольцы — укушенные и больные. На людей бросаются, надо бы их в больницу какую свезти, под замок. И держать, пока архиепископ лично с каждым не разберется.

— Где Назар?

— Внизу с утра.

— Хорошо. Жди меня здесь.

— Так, нельзя ведь. Полиция штраф выпишет.

— Если кто полезет, скажешь, чтобы штраф выписывали на имя личного посланника императора. Он нас позвал, ему и расходы нести.

Настроение у Демьяна было пренеприятнейшим. Смена власти на верхах прошла без сучка и задоринки. Один старец почил в бозе, второй власть принял крепкими руками. Проблема в том, что новый архиепископ себе на уме и наушников у него полна горница. Поэтому серый кардинал почувствовал, как бывшие возможности стали утекать сквозь пальцы. Новые люди улыбаются, слова плохого не услышишь. Но там куснут, здесь от миски подвинут. Еще чуть-чуть и даже охотников за мертвечиной отберут. Чем тогда заниматься?

Поэтому неожиданно всплывшая проблема с бунтовщиком заставила крепко задуматься. Капитон вцепится в это дело, даже гадать не нужно. Ему резонансное событие важно в самом начале карьеры, дабы шепотки в епископате придушить. Но вот, чем все на самом деле закончится? Надо сто раз перепроверить. Может быть, даже в сторону отойти, дать возможность хитромудрому архиепископу шишек лично набить. Тогда появится шанс снова возвыситься, разогнав идиотов, втравивших руководство в неприятности. Главное — узнать, что на самом деле происходит. А как это оформить — всегда потом придумать успеется.

Старшего охотника за нечистью викарий нашел в подвале. Фигура в черной рясе подпирала стену, флегматично перебирая четки.

— Не пускают?

— Перерыв у них. Наших уже выгнали, сами взялись.

— И что узнали?

— Узнали, что Герасим Тверской крепок в вере, молитвы знает назубок. Еще силен духом, вторые сутки то на дыбе, то под молотками, но он только смеется и повторяет, что исповедовался в Африке ротному священнику каждые выходные. И в Одессе по приезду в церковь успел зайти.