Некрологи
Шрифт:
Насколько я мог судить, он был убит как раз в тот момент, как я закончил писать его некролог. Я посмотрел на свой кофе. Поднял кружку, и сделал глоток. Тот остыл. Я бросился к раковине и меня вырвало. Затем я позвонил Кэти и сказал ей, что не приду на совещание, но хотел бы встретиться с ней позже.
— Ты же говорил, что придешь, — сказала она. — Ты нарушаешь свои обещания!
— На то есть веские причины. Выпей со мной кофе после обеда, и я расскажу какие.
Помолчав, она сказала:
— Это опять случилось.
И это был не вопрос.
Я подтвердил
— И я написал его некролог, просто чтобы доказать, что я не причастен к смерти Джеромы. Я закончил, и примерно в то же время он получил удар заточкой в библиотеке. Я принесу распечатку с отметкой времени, что бы ты смогла убедиться.
— Мне не нужна отметка времени, я верю тебе на слово. Я встречусь с тобой, но не для того, чтобы выпить кофе. Приходи ко мне. И принеси некролог.
— Если ты подумываешь над тем, чтобы разместить его в интернете…-
— Боже, нет, ты с ума сошел? Я просто хочу увидеть его своими глазами.
— Тогда все в порядке.
Более чем все в порядке. К ней.
— Но Кэти?
— Да?
— Никому не говори об этом.
— Конечно же, нет. Да за кого ты меня принимаешь?
Одна, с красивыми глазами, длинными ногами и идеальной грудью, подумал я, повесив трубку. Я должен был бы догадываться, что из-за нее у меня могут возникнуть проблемы, но в тот момент я не думал об этом. Я думал о нежном поцелуе в уголок рта. Я хотел еще, и не в уголок. Плюс все, что приходило на ум.
Кэти жила в аккуратной трехкомнатной квартире в Вест-Сайде. Встретив меня в дверях, одетая в шорты и облегающий топ, очень эротичный, она обняла меня и произнесла,
— О, Боже, Майк, ты ужасно выглядишь. Мне так жаль.
Я обнял ее. Она обняла меня. Я, как пишут в романах, искал ее губы и она прижала их к моим. По прошествии пяти секунд — бесконечных, но не достаточно долгих — она отстранилась, и посмотрела на меня своими большими серыми глазами.
— Нам надо о многом поговорить. — И, улыбнувшись, — Но мы можем поговорить об этом позже.
За этим последовало то, что изгои, такие как я, редко получают, но если они это и получают, то, конечно же, не задаром. И изгои, вроде меня, вряд ли задумываются об этом в тот момент. В тот момент мы — как и все остальные парни на планете: большая голова в отпуске, маленькая головка рулит.
Сидим на кровати.
Пьем вино вместо кофе.
— Вот что я вычитала в газете в прошлом или позапрошлом году. — Сказала она. — Один парень из «эстакадного штата» — Айовы или Небраски — после работы купил лотерейный билет — одну из этих мгновенных лотерей — и выиграл сто тысяч долларов. Через неделю он покупает лотерейку «Пауэрболл», и выигрывает сто сорок миллионов.
— К чему это ты? — В тот момент я таращился на ее тело, и не сразу понял, на что она намекает. Простыня сползла вниз, обнажив грудь, упругую и совершенную, как я и ожидал.
— Два раза еще
— Я не думаю, что это разумно. — Это звучало неубедительно даже для моих собственных ушей. Аппетитная красотка находилась в пределах досягаемости, но, неожиданно, я задумался не о красивой девушке. Я представил себе шар для боулинга, который вращаясь, катится по дорожке, и чувства наблюдающего за ним, знающего, что через две секунды он попадет в цель, и кегли разлетятся в разные стороны.
Она повернулась на бок, в её взгляде читалась настойчивость.
— Если это действительно происходит, Майк, это круто. Самая крутая вещь, о которой я знала. Власть над жизнью и смертью!
— Если ты думаешь об использовании этого для сайта…-
Она резко покачала головой.
— Никто не поверит. Даже если бы они и поверили, как бы это можно было использовать на благо «Цирка»? Мы запустили бы опрос? Попросили людей прислать нам имена плохих парней, тех, кто заслуживает смерти?
Она была не права. Я думаю, люди с удовольствием поучаствовали в «Смертельном Голосовании 2016». Это было бы гораздо интереснее, чем «Американский Идол».
Она обвила руки вокруг моей шеи.
— Кто попал в твой хит-парад перед тем, как ты вспомнил о Стефано?
Я поморщился.
— Я не хочу, чтобы ты это так называла.
— Не бери в голову, просто расскажи.
Я начал перечислять имена, но когда добрался до Кеннета Вандерлея, она остановила меня. Теперь её серые глаза не просто отражали небо; они извергали бурю.
— Он! Напиши его некролог! Я подберу фон на Google, так что ты сможешь сделать первоклассную работу, и… -
Я нехотя освободился от ее рук.
— Зачем беспокоиться, Кэти? Его и так уже скоро казнят. Пусть государство о нем позаботиться.
— Но они не хотят! — Она спрыгнула с кровати и начал расхаживать взад — вперед. Это было завораживающее зрелище, я уверен, мне не нужно вам об этом говорить. Эти длинные ноги, ой-ой-ой!
— Они не хотят! В Оклахоме за последние два года не привели в исполнение ни одного приговора! Кеннет Вандерлей изнасиловал и убил четырех девочек — замучил их до смерти — и он все еще будет жрать мясной рулет за счет государства, когда ему стукнет шестьдесят пять! И так и умрет во сне!
Она вернулась к кровати и бросилась на колени.
— Сделай это для меня, Майк! Пожалуйста!
— А почему это так важно для тебя?
Воодушевление покинуло ее. Она присела с коленей на пятки и склонила голову так, что ее волосы заслонили лицо. Она простояла так около десяти секунд, и когда вновь взглянула на меня, ее былая красота — не ушла, но поблекла. Покрылась шрамами. И не только из-за слез, которые катились по ее щекам; а и из-за стыдливых фраз, долетавших из её рта: