Некромант . Трилогия
Шрифт:
Мир полыхнул обжигающей радугой, и в мгновение ока острые сильные клыки вампирши впились в неосторожно подставленную шею Ришши, проникая все глубже в отчаянной попытке добраться до родника жизни…
И тогда грянул гром.
Рвущий сознание и раздирающий душу удар родился где-то внутри, в глубине и устремился наружу сквозь слабую плоть и запоздалое сожаление. Сами собой разжались клыки, только-только добравшиеся до желанной цели, и мир содрогнулся от чудовищного раската.
Осси даже сообразить ничего не успела, как уже лежала на земле, пролетев с десяток шагов и сильно ударившись головой
Второе открытие, последовавшее сразу же за первым, было не менее неприятным — она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело ее было сковано некой силой, обездвижившей ее целиком и полностью, и все что ей было оставлено и дозволено, это — ворочать по сторонам глазами. Не так уж и много, если подумать…
Мир вокруг был размыт, все время норовил опрокинуться и медленно вращался. И центром этого вращения, — то есть, осью этого нового и такого неустойчивого мира — была Ришша.
Она стояла перед фонтаном. Иначе говоря, где была — там и стояла, только вот узнать ее было трудно. И честно говоря, если бы не белоснежное ее платье, отороченное простеньким деревенским кружевом, то и вовсе — невозможно.
Огромные, и как всегда широко распахнутые глаза плакальщицы были мутны и окрашены кровью, а волосы, которые она старательно укладывала не одну сотню лет, растрепаны и всклокочены. При этом они бились по воздуху, будто в лицо ларонне непрерывно дул ураган средней силы. Но даже, если и так, то это ей ничуть, похоже, не мешало.
Она твердо стояла на ногах, гордо вскинув голову и замерев в позе фехтовальщика, безукоризненности которой позавидовал бы самый старательный гвардеец Его Величества — одна нога выставлена на полшага и чуть согнута в колене, вторая — отнесена назад, левая рука занесена над головой эдаким естественным балансиром, а правая выкинута вперед, будто в уколе шпагой. Вот только шпаги никакой у плакальщицы не было и в помине, зато широко растопыренные пальцы ее курились чем-то непонятным. Будто дымок от них шел…
И что это были за пальцы!
От аккуратных пальчиков милой и разнесчастной девушки не осталось и следа. Теперь они удлинились раза в два, а то и больше, и заканчивались острыми, неимоверно длинными и чуть загнутыми ногтями. Впрочем, слово — когти, наверное, тут подошло бы больше. Когти эти своими остриями, будто хищными стрелами, смотрели прямо в лицо все еще лежащей на земле вампирше, и вот от них-то этот самый дымок и вился. По всему следовало, что порви сейчас Осси удерживающие ее невидимые путы и сделай одно неверное или просто резкое движение, и курение это безо всяких, там, проволочек превратится во что-то другое, сильно неприятное, и удар последует незамедлительно. Причем, на этот раз, он будет сокрушительным, и глаза после этого леди Кай уже откроет едва ли.
– Не вынуждай меня, — голос Ришши тоже узнавался с трудом. Хриплый и ревущий, словно глас разгневанного неба, он никак не вязался с образом хрупкой девушки у фонтана. Невзирая даже на растрепанные ураганом волосы и блеснувшие в оскале острые зубы опасного хищника, не вязался… — Я не хочу…
Осси прикрыла глаза, а когда открыла снова, то увидела Мея…
Тот стоял ровно посередке между ней и ларонной, крутя головой по сторонам и глядя то на одну — то на другую, но с места паршивец
Глаза закрывались сами собой, воздуха не хватало, а мысли путались…
На помощь Ходы тоже рассчитывать не приходилось, — едва ли она смогла бы что-то сделать с разгулявшейся в гневе ларонной. Перстни некромансеров тоже только что один мощнейший удар уже прохлопали, и как они поведут себя в дальнейшем, было совершенно непонятно. Во всяком случае, на этот раз леди Кай они что-то не очень защитили, и не потому ли, что сущность ее изменилась уже до полной неузнаваемости, и за свою они ее просто не посчитали? Во всяком случае, надеяться на них было страшно…
– Не вынуждай, — повторила плакальщица.
Голос ее стал намного тише, да и волосы уже не развевались яростным смерчем, а почти полегли, как трава после бури, но при этом продолжали шевелиться, будто живые. А вот вытянутая в сторону вампирши рука была тверда и не дрожала, да и дымок тот легкий тоже, впрочем, никуда не делся. Это так — к слову…
Перед глазами поплыло, площадь качнулась, соскальзывая куда-то вбок, замерла на мгновение, а потом колыхнулась, и, не удержавшись на грани, все-таки рухнула…
Когда Осси снова открыла глаза, то мир, который она увидела, целиком и полностью состоял из Мея.
Он заполнял собой все — от звездного неба и до самой земли, и был, похоже, этому очень рад. Впрочем, может, радость его была вызвана совсем другим — например, тем, что подруга его все еще жива, пришла в себя и переселяться в загробные пределы пока не собирается. Мотнув своей огромной башкой, что, по-видимому, должно было выражать глубокое удовлетворение от увиденного, Мей сдвинулся в сторону и мир сразу стал таким, как раньше — бескрайним, пустым и лишь кое-где заполненным убогими декорациями бытия.
В трех шагах от Осси стояла Ришша. Мирная и тихая, — совсем как раньше, — и враждебных намерений пока, вроде бы, не проявляющая. Во всяком случае, дым из рук она больше не пускала, да и выглядела тоже — совершенно обычно. Девушка — и девушка, ларонна — и ларонна…
Впрочем, здесь была определенная неправда, потому как от ларонны, в том ее виде, к какому привыкла уже Осси Кай, ее отличало абсолютно безразличное и наплевательское отношение к своим волосам, которые висели теперь перепутанной, всклокоченной паклей, продолжая понемногу шевелиться. Хотя, может быть, это был просто ветер.
– Ты как? — Этот самый идиотский вопрос был задан самым обычным голосом, причем в интонации звучало искреннее и неподдельное беспокойство.
В ответ Осси кивнула:
– Нормально.
Пробовала пошевелить руками и ногами — вроде, действительно, нормально — шевелятся. Путы, удерживающие ее, пропали, и власть над телом вернулась к ней целиком и полностью. Это было приятно — намного лучше и намного больше, чем просто глазеть по сторонам.
– Я встану? Если не возражаешь…