Некромант . Трилогия
Шрифт:
А мертвое сердце наливалось новой силой, расправляя смятые стенки и возвращая былую упругость. Оно дрогнуло и тут же замерло, будто испугавшись вкуса жизни. Затем дрогнуло еще раз, и на пол капнула кровь.
Одна капля.
Другая.
А потом как порвало. Кровь хлестала из порванных сосудов, заливая все вокруг, а сердце мертвого человека сокращалось на вытянутой вперед ладони интессы.
Плиты под ногами тут же окрасились в красное, но вытекшая кровь, что примечательно, к серебряной границе оставшейся от допроса мертвеца приближаться не желала категорически.
А сердце продолжало сокращаться, прыская кровью во все стороны. Мало того: оно еще и светиться начало.
Сначала понемногу. Исподволь. Почти незаметно. Но с каждым новым своим ударом разгоралось оно все больше и ярче, и скоро уже засияло маленьким рубиновым солнышком, разогнав наползающие из углов тени.
«Интересно, а куда темнота девается, когда свет наступает?» — мелькнула в голове девушки совершенно дурацкая мысль, но тут же была забыта потому, что настало время для следующей — предпоследней фазы колдовства. А время, как известно ждать не любит и никогда этого не делает, и плевать ему на ваши важные дела и размышления.
А по сему, не заморачиваясь особо на причуды мироздания, Осси принялась вытягивать иглы из бьющегося в руке сердца.
Потихоньку.
Не спеша.
Одну за другой.
В том самом порядке, в котором совсем недавно втыкала их, превращая иссохшее сердце служителя Аулы в причудливую подушечку для иголок.
За порядком, понятное дело, следила Хода, подсказывая и направляя, а уж выкручивать длинные иглы нерда девушке приходилось самой. А это, кстати сказать, оказалось ничуть не легче, чем их туда втыкать. Во всяком случае, наполненное жизнью и невесть откуда взявшейся кровью сердце, отпускать их никак не хотело и сопротивлялось этому изо всех сил. При этом оно трепыхалось в руке раненой птицей, разгораясь все больше, и к тому времени, когда леди Кай вытянула наконец последнюю иглу, пылало уже так, что смотреть на него было просто невозможно.
Скосив глаза, и продолжая держать сияющее рубиновым огнем сердце на вытянутой руке, Осси осторожно уложила измазанные в крови иглы обратно в шкатулку, после чего убрала нерд в карман комбинезона.
Проделать этот трюк одной рукой было не так, чтобы очень просто, но наступал момент, когда должно было свершиться то, ради чего весь этот балаган затевался, а тогда уже, мягко говоря, не до сборов будет…
Поведя глазами по сторонам, и удостоверившись, что ничего не забыли: меч — на поясе, рюкзак — за плечами, Хода — на левой руке чуть выше локтя, Осси глубоко вздохнула и позвала:
– Ташур.
– Да? — Хилависта откликнулся сразу. Видно, не очень-то ему уютно было, раз ничего из себя на этот раз не корежил, и дважды звать не заставил.
– Ты поближе держись. Сейчас уходить будем.
– Уходить? — Хилависта рванул вперед, преодолев разделявшие их пять ардов, что называется в мгновение ока, и крепко прижался к ноге интессы. — Я готов.
– Хорошо, — улыбнулась Осси. — Не зевай, но и вперед не лезь… А то — кто его знает… Может не все у меня как надо получилось.
В ответ хилависта буркнул что-то неразборчивое, но
А истекающее кровью сердце продолжало сиять маленьким солнышком, и красные лучи его били по глазам остро оточенной бритвой.
Пора!
– …inspertia Ofert dizasters! — Прошептала Осси заключительные слова заклинания и раньше, чем эхо успело подхватить непонятные ему слова, зажмурилась и изо всех сил ударила открытой ладонью по истекающему мертвой кровью сердцу.
Вопреки ее ожиданиям, сияющее сердце от такого неслабого в общем-то удара (а леди Кай, надо сказать, расстаралась и мало, что всю свою силу — она еще и всю свою душу в него вложила) не взорвалось, и жаркими своими лучами напополам с вонючей темной кровью никого не одарило. А как раз, напротив… Оно как-то все сразу скукожилось, одним махом вернувшись в изначальное свое сушеное состояние, а потом пыхнуло во все стороны сухой бурой пылью. Ну точь-в-точь — гриб-гнилица, какими малышня по осени забавляется.
С тем лишь небольшим отличием, что пыль эта, зависнув в воздухе, наземь, как нормальной добропорядочной пыли и положено, не осела, а покружив немного и поклубившись подобно маленькому грозовому облаку, постепенно приняла форму двери. Небольшой кособокой, но двери. К тому же еще и приоткрытой, что вполне недвусмысленно намекало, на приглашение. А вот к добру оно — это приглашение, или, как раз наоборот — к быстрой и неминуемой гибели — сие было, как водится, неизвестно. Но коль скоро приглашение это, которого так долго и мучительно добивались было все же получено, то Осси его благосклонно приняла и двинула прямо в серое марево А за ней и Ташур — ему-то вообще деваться некуда было: куда, как говорится, иголочка…
По ощущениям на портал это совсем не походило. Да и вообще ни на что не походило.
Это было ужасно и отвратительно.
Осси падала в бездну, и падению этому не было ни конца и ни края. Ее кружило, мотало, а рядом беспрестанно рыскали чьи-то голодные тени, то и дело задевая ее своими размытыми краями. И эти прикосновения обжигали тело леди Кай лютым, совершенно немыслимым холодом, кожа на лице застывала мертвой неподвижной маской, а промерзшие до самого дна глаза уже и поворачивались-то с трудом.
Сознание ее распадалось на части, плоть умирала и осыпалась, превращаясь в грязную жирную землю, а кровь обращалась чистой водой и испарялась, растворяясь в высоких небесах. Она собиралась там густым пышным облаком и проливалась вниз, чтобы напоить эту грешную измученную плоть… И тогда на ней… На том, чем она сама стала теперь, расцветали дивные прелестные цветы, но век их был недолог, и они увядали, вновь и вновь обращаясь в тлен…
Осси стояла, как и стояла. Только под ногами были теперь не темные лужи пенитенциарии, а выщербленные разбитые вдребезги плиты некрополя, хотя текло тут ничуть не меньше: над Аулой шел дождь. Скучный, равнодушный, холодный.