Некромант . Трилогия
Шрифт:
Осси стояла и с удивлением рассматривала разгромленную площадь. Не узнать ее было. Портик и молельня с ангелом были стерты почти до основания и превращены в груду грязного камня. Плита, за которой пряталась Осси была расколота пополам, а часть ее отброшена далеко в сторону. И это притом, что с десяток здоровенных деревенских мужиков ее и приподнять бы даже не смогли. По окружавшим полощась строениям будто лихой ураган прошелся: скульптуры были разбиты, колонны потрескались, а многие, так и вовсе, на земле валялись. Крыши погребальных жилищ обрушились вниз, прямо на гробы и саркофаги, навсегда укрыв
Дождь хлынул сильнее. Падающая с неба вода барабанила по земле, разлетаясь мелкими колючими брызгами, а струйки дождя, стекавшие по лицу, заливали глаза, превращая картину жуткой разрухи в нечто совсем уже безрадостное.
Осси откинула мокрые волосы назад и вытерла лицо рукавом.
– Ну, вот… Получилось все-таки.
– Ага, — согласился хилависта все еще жавшийся к ноге. — Получилось. Не то слово… Только, знаешь… — он с мольбой глянул на Осси. Трогательно так: снизу вверх, из-под ног — как песик. — Ну их эти дороги… Не надо их больше. Не для нас они.
– Не для нас, — согласилась Осси. — Но ведь вернулись же.
– Вернулись, — буркнул Ташур. — Только не хочу я так больше. Лучше, все-таки по-простому… — Он осекся на полуслове, а потом взвопил так, что даже дождь испуганно притих:
– Вон он!
– Кто он?
– Портал! Вон он!
Осси повернулась назад, и точно: совсем рядом, буквально в двадцати шагах от нее прямо в мокрое небо бил ослепительно белый луч. Тут он был. Там, где и должен. А это значит — все правильно они рассчитали. И вернулись сюда тоже правильно.
Дождь, чуть было притихший, вдруг одумался и зарядил с новой силой, изо всех сил стараясь наверстать упущенное. Серый занавес его упал на площадь, скрывая от глаз детали, и только открытый портал сверкал ярким маяком сквозь кисею мокрой ночи. Звал и манил. Он был прекрасен и… совершенно недосягаем.
Он был на другой стороне площади.
На той, что откололась от острова в момент зарождения девшалара, и теперь дрейфовала чуть в стороне.
Ардов двадцать до нее было. Всего-то…
Вот только разделял их не овраг и не просто глубокая расщелина, а пропасть.
Почти бездна…
И хоть дно у нее все ж таки имелось, и даже видно его было, но легче от этого никак не становилось: уж больно далеко оно было. Так далеко, что никаких подробностей на матушке-земле не разобрать было. И то, что ночь потихоньку на Аулу опускалась, нисколько положения леди Кай не улучшало. Скорее — наоборот. Да еще и дождь этот, который становился все сильнее и злее, будто крайне был недоволен тем, что удалось леди Кай из заточения выбраться и обратно вернуться. Так и хлестал он по лицу холодными своими струями. Будто плетью наотмашь бил. А это ни настроения, ни уверенности в себе почему-то не прибавляло.
– Ну, что, мой дорогой, делать будем? — Осси глянула на Ташура. — Летать не умеешь случайно?
– Нет… — Растеряно протянул хилависта. — А ты, что… умеешь?
– Я тоже не умею, — вздохнула интесса. — А жаль! Очень бы, знаешь, пригодилось сейчас, — и она снова повернулась к порталу. Даже к краю вплотную подошла, чтобы лучше все видно было.
Обломок площади, действительно, был совсем рядом. Пожалуй, даже ближе, чем вначале показалось — ардов десять до него было, не больше.
Плыл он чуть пониже Ступени от которой откололся, а поскольку размеры его не сильно велики были — шагов десять-пятнадцать в поперечнике, то на воздушных волнах его слегка покачивало. Чуть-чуть. Немного совсем, но в голове от этого как-то не очень хорошо делалось. Да и не только в голове. В животе тоже как-то вдруг подкручивать стало, и Осси отвела глаза в сторону, и на всякий случай даже подальше от края отошла.
Что же касается хилависты, так он к краю даже и не приближался, стараясь держаться от него на расстоянии, которое, по всей видимости, считал достаточно для такого экстремального случая безопасным. А безопасная по его разумению зона начиналась шагах в десяти от пропасти, и границу эту, им самим обозначенную, он пересекать не желал категорически. Были у него свои, значит, принципы на этот счет.
– Н-да… — протянула Осси. — Весело.
– Не то слово, — согласился хилависта и откатил от пропасти подальше — то ли на всякий случай, то ли — просто окрестности осмотреть.
Хотя, если честно, рассматривать тут уже нечего было: камни, камни и камни… Груды разбитых камней. А то немногое что на площади еще уцелело тоже ни интереса, ни, тем более, практической пользы уже не представляло: пара чудом сохранившихся колонн, разбитый чудовищным ударом фонтан в стене склепа, из которого продолжал хлестать поток мутной воды, — будто не хватало ее тут, — да огромный молельный камень, над которым ни пролетевшие годы, ни взошедший здесь недавно девшалар не властны были. Вот и весь, собственно, пейзаж. Не считая, опять же, обломков и осколков, хорошенько перемешанных и старательно вокруг разбросанных. А первые более или менее уцелевшие строения и скульптуры только шагах в тридцати от площади виднелись, и толку от них, понятное дело, никакого не было.
– Веревку бы нам, — вздохнула Осси. — Перекинули бы…
– Веревку? — Взвизгнул Ташур. — Да ты, я смотрю, совсем ополоумела! Нет, ну, надо такое придумать, а?! Да тебе сейчас все идиоты нашего королевства рукоплещут! И жутко, между прочим, завидуют — им-то самим такую чушь нипочем не сморозить! Веревку… Ты мозг-то включи! Какую веревку? Тут мост нужен! Как я по веревке твоей переберусь?
Осси глянула на хилависту: а, действительно — как? Ни рук, ни ног у него, понятное дело, не было, а корзинку в которой его улы доставили, еще на первом острове бросили. Там, где песок и мантихоры. Так, что, пожалуй, прав он был: не помогла бы веревка.
– Мост, мост, — повторил Ташур. — И не смотри на меня. Мост нужно строить.
– Мост… — покачала головой Осси. — Легко сказать. А из чего его строить-то? И как, кстати?
– А я почем знаю, — буркнул хилависта. — Это ты сама думай! Мое дело — предложить, а строить — это уж, извини, твое. Впрочем, если не хочешь, — не надо. Будем тут сидеть. Мне вот, оно, как-то все равно. Посидим-посидим и обратно пойдем… А там хорошо. Там у меня рыбка жареная… — Ташур закатил глаза и умолк, погрузившись не то в приятные воспоминания, не то — в радужные мечты.