Некромант на Великой Войне
Шрифт:
«Тем проще».
Зевнув, перевернулся на спину и закинув руки за голову, стал наблюдать за проплывающими облаками.
К закату солнца выяснили, что предателей на самом деле пятеро и всё чем они занимаются это непрерывно пьянствуют, понемногу грабя крестьян.
На дело пошли поздно ночью, точнее пошли немертвые, а мы остались лежать на опушке. Под покровом ночи четверо умертвий подошли к нужному дому, где-то на другом конце деревни залаяла собака. Не примеряясь Усатый мощным ударом ноги вышиб дверь и мгновенно исчез в темной хате, словно тени за ним скользнули остальные.
Через несколько минут за нами пришли Бандиты, перетащив нас в хату.
«Наконец-то хоть какая-то цивилизация».
Управляя сразу тремя немертвыми развил бурную деятельность, первый делом прибавил света у керосиновой лампы, и убрал весь бардак со стола. Ужинали вареной картошкой, чугунок с которой, почти самостоятельно, нашёл в печи сообразительный Сержант. Капитан не удержавшись налил себе из огромной бутылки, мутного самогона и одним махом влил в себя стакан.
Вооружив немертвых винтовками предателей, двоих отправил обратно в лес следить, что бы какой-нибудь глазастый и болтливый пейзан не решил сбегать к немцам и поведать им о нас. Оставшуюся тройку оставил охранять дом.
— Ну что Степен Аркадьевич, пришло время немного подлечиться.
Капитан после принятного самогона ставший ещё угрюмее, чем обычно, промолчал.
Содрав домотканый половик с пола, выбросил его в сени, достал из печи головешку и при свете керосиновой лампы стал рисовать печать «Иссушения». Ту самую, которой, я заимствовал жизненную энергию у пленного немца. Вообще-то этот ритуал или печать, все называли по разному, не относились к школе некроманти, как не странно, но это действо было из ритуальной школы жизни.
«Я всегда знал, что эти лицемерные говнюки, по жестокости, дадут сто очков вперёд любому демонологу».
Сержант направляемый моим приказом занёс в дом связанного пленного. Пришлось срезать с него одежду, после чего искать гвозди, чтобы закрепить тело в печати.
На секунду моё внимание привлекла грязно-белая повязка с надписью на немецком «Polizist».
«Хм-м, полицай».
Перевёл я слово на русский, так и неуловив его смысла.
Еще час провозился с нанесением глиф на тело, причём едва я прорезал первую линию, как тело очнулось и принялся вопить и брыкаться. Пришлось подключать Сержанта, что бы он придержал слишком резвого полицая. Все это время Степан Аркадьевич молча смотрел как я режу пленного и только его глаза горящие злым удовлетворением выдавали его бушующие эмоции.
На этот раз печать получилась более качественной и моя рана из багрового рубца, что постоянно кровоточила превратилась в белую полосу.
Остатки энергии, потратил на капитана Ведерникова, что конечно полностью не исцелило его раны, но по крайней мере он смог самостоятельно передвигаться.
Иссохшее мумифицированное тело полицая Сержант вынес в огород и закопал.
— Предлагаю на сегодня закончить, а продолжить завтра с новыми силами.
Степан Аркадьевич
«Кажется ритуальная магия произвела на Степана Аркадьевича сильное впечатление».
Впервые с появления в этом мире разделся и застонав от удовольствия растянулся на настоящей кровати с настоящим постельным бельём. И даже то, что на ней раньше спал какой-то полицай меня ни сколько не смутило. Первое, что теряет маг, начиная заниматься некромантией, это брезгливость.
Утром я проснулся от запаха жареной картошки, потянувшись, не отказал себе в удовольствии несколько минут понежиться в кровате. И только потом натянув штаны пошёл умываться, шлёпая босыми ногами по деревянному полу. Капитан уже сидел за столом и ел жареную картошку, пришлось быстро завершать гигиенические процедуры, одеваться и садится за стол.
— Что дальше?
Ведерников с утра был не в настроении, возможно сказывался вчерашний самогон.
— Долечу вашу ногу, а из остатков полицаев подниму пламенных бойцов красной армии.
Ирония в моем голосе Степану Аркадьевичу не понравилась, но тем не менее он промолчал.
— Василий Иванович.
По какой-то причине Ведерникову было трудно называть меня по отчеству.
— Вы бы не могли не трогать тело председателя колхоза.
— Полагаю это вы про того бедолагу, что вчера повесили полицаи?
— Да.
— Как скажете Степан Аркадьевич.
Естественно, если бы стояла такая необходимость то я бы просто проигнорировал просьбу капитана. Но у меня на очереди было ещё три тела, а учитывая, что задерживаться, я здесь не собирался, то даже их я не успевал поднять.
«А ну как немцы приедут».
В обед, когда я усталый после двух подъёмов, отдыхал на крыльце с кружкой кофе, пришла какая-то женщина в длинной юбке и синем платке, с тяжёлой корзиной в руках.
Увидев бойца красной армии спокойно сидящего на крыльце с кружкой в руках, остановилась открыв рот и несколько долгих мгновений меня разглядывала.
— Красные!
Пробормотала женщина и попыталась сбежать, но Усатый бесшумно подошедший сзади, толкнул её обратно во двор.
— Закричишь, перережу горло.
Равнодушным голосом предупредил я побледневшую женщину.
Вышедший из за угла бани один из Бандитов подошёл к женщине и забрал у неё из рук корзину, оказалось с продуктами и уже знакомым бутылем самогона.
— Значит кормишь предателей и оккупантов.
Деланно спокойным голосом спросил женщину капитан, появившись из дверей дома.
Краем глаза заметил на поясе Ведерникова кобуру с ТТ.
«А он зря времени не теряет».
— Степан Аркадьевич, через полчаса уходим.
Ведерников погасил свой бешенный взгляд, которым доводил до инфаркта женщину и не скрывая ненависти буквально прошипел.
— Расстрелять бы тебя контра недобитая, да руки марать не охота.
Резко развернувшись капитан скрылся в доме.
— Любезная, нам нужны продукты, в ваших же интересах выделить их из своих запасов. Сержант! проконтролируй.