Некромант. Новелла о непутёвой ученице
Шрифт:
Боль от её ушибленных коленок передалась мне. Я скривился, но связь не обрубил, лишь аккуратно защёлкнул тонкий золочёный ошейник с инкрустированными в него гранёными кусочками прозрачного, как слеза, хрусталя и узенькой серебряной табличкой. На табличке была вытравлена кислотой до черноты фраза: «Сие езмь господаря Иргатрэ Орса ценность». Старомодно, но я не хочу менять. Крохотный замочек, качающийся как подвеска на колье, можно было отодрать пальцами, но ей это пока знать необязательно. Ошейник защитит от лишнего внимания, а если потеряется по незнанию мест, то любой стражник вернёт. За
– Вина, – коротко бросил я.
– Пьянь, – пробурчала Мира, а рабыня бросилась к столику, словно в быстроте заключалось её спасение от ужасных мук.
Она даже уронила серебряный поднос с яблоками, и тот загромыхал по всему залу, заставив меня ещё раз скривиться. Но вот вино в блестящем кувшине оказалось передо мной в дрожащих руках девушки. Я аккуратно подхватил его за ручку и отпил несколько больших глотков. Оно было некрепким и обладало лёгкой кислинкой красной смородины, самое подходящее для похмелья.
– Пей, – сказал я, протянув кувшин своей новой рабыне.
– Гашпадин?
– Пей, говорю.
Девушка пару секунд смотрела на светло-жёлтую жидкость, а потом приложилась губами к серебряным краям, да так, что пришлось останавливать её.
– Тебя как зовут?
– Таколя, гашпадин.
– Я твой новый хозяин, господин Иргатрэ. Иргатрэ Орса. Понятно?
– Да, гашпадин.
– Повтори.
– Гашпадин Ильгатле. Ильгатле Ольща.
Я немного опешил от такого произношения моего имени. Дурацкий акцент. Девушка опять съёжилась, не понимая, чем задела меня.
– Тагатория! – громко позвал я, задрав голову.
Эхо не успело пронестись по залу, как дверь тихонько скрипнула, и помещение вошла пожилая служанка из вольнонаёмных.
– Таря, распорядись, чтоб мяса принесли, и одень Таколю, как подобает в сопровождении господина. Капли валерьяны дай ей, а то запуганная она. Я её на каменоломни возьму.
При слове «каменоломни» из угла донеслась новая порция нытья.
– Да где ж не запуганной ей быть? – ответила служанка. – Вы вон с ножом и в одном полотенце, да с пьяной рожей перед ней стоите. Она и у пиратов страху натерпелась, а ныне ещё и среди нежити побывала.
Я удивлённо вздёрнул бровь.
– Да вы с вашим братцем, да ниспошлёт доброму господину Великий Владыка здоровья, так нажрались на радостях долгожданной встречи, что не помните, как притащили сюда умертвие и давай в него парные игровые ножи метать.
– Да? И кто выиграл?
– Да никто. Токмо все шторы порвали. Менять поутру пришлось.
– А…
Я коротко метнул косой взгляд на рабыню.
– Ваша краля, пресветлая госпожа Танра, да ниспошлёт богиня жизни ей сотни лет красоты, может быть спокойна, вы девку не тискали, вы только её копчёной змеёй пытались накормить со словами, у вас там такого нет. Она же жуть как их боится, и змей, и мертвяков, она же северная. Там это за проклятие считают. А потом пытались оживить жареного петуха.
– Получилось? – с надеждой спросил я.
– Нет, хозяин. Но в печке его на всякий случай сожгла. Мало ли кто отравится потом.
– Может, ты ещё скажешь, зачем мы это делали? –
– А я знаю, хозяин, какие дурные мысли вам в головы пришли? Вы как дети. Хорошо, что ваша матушка не видела, да продлятся её счастливые годы.
– Ладно, хватит об этом, – оборвал я речь своенравной и сварливой служанки, которая была при нашем доме ещё тогда, когда я ползал на четвереньках и не умел разговаривать. – Жратвы на нас троих и одеться.
– Да, хозяин.
– Пропойца, – буркнула молчавшая всё это время Мира.
Служанка поклонилась и вышла, чтоб через пять минут появиться снова с белоснежным платьем из тончайшего шёлка. В то же время я был уверен, что уже весь двор знает о наших выходках. Всё-таки некромант фигура видная, и его жизнь не утаишь.
Глава 2
Якорь на каменоломне
Мираэль я отправил домой за вещами, чтоб она могла поселиться в моей усадьбе на правах ученицы. Тагатория переодела напуганную Таколю в один миг, нисколько не постеснявшись моего присутствия, отчего перед моим взором предстала тонкая девичья фигурка с едва развитыми грудями. Та же Мира была в сравнении с ней пышногрудой нимфой, хотя и не обладала чем-то выдающимся. Как оказалось, веснушки покрывали не только лицо рабыни, но и тощие плечи и спину. Совершенно непонятно, что в ней брат нашёл. Если только из жалости подобрал. Впрочем, определённая интересность в ней имелась. Особенно привлекали внимание огромные изумрудные глаза, полные какого-то беззащитного обаяния, как у голодного бездомного котёнка.
Сам я оделся в короткую тогу цвета тёмной вишни с кантом из чередующихся чёрных и жёлтых полос, то были традиционные цвета гильдии некромантов. При этом дома предпочитал ходить в одежде светлых тонов.
На ноги наскоро нацепил добротные сандалии.
Но перед этим склонился над остывшей бадьёй и, воспользовавшись небольшим зеркальцем, мыльной кистью и бритвенным ножом, соскрёб щетину с лица и головы, как того требовал Устав гильдии некромантов. Не подобает служителю нашей профессии ходить с паклями.
После моего ухода бадью унесут слуги, а Таря протрёт пол.
Я встал перед зеркалом. В нём отразился высокий смуглый мужчина двадцати восьми лет. Лицо не то чтобы худощавое, но и не полное. Глаза карие. Гладко выбритая голова слегка поблёскивала в свете утреннего солнца, приникающего в дом. Нос прямой, мамин. Отцов нос, с лёгкой горбинкой достался брату, а вот его дочь тоже была с прямым носом, отчего шутили, что она больше похожа на меня, чем на него. При этом губы у нас с братом тонкие, а у Миры наоборот, пухлые.
– А вот и я! – раздался в зале звонкий голос, подтверждающий поговорку, что поминать лихо не стоит, в гости придёт.
– Зачем так громко? – спросил я, поворачиваясь.
Племянница стояла в дверях полностью переодетая. На ней сейчас красовалась лёгкая туника до колен из багрового шёлка, перетянутая двумя чёрными лентами – в области груди и вокруг бёдер. Если бы не эти ленты, то сквозь прозрачный шёлк были бы видны женские прелести. На левом плече туника прихватывалась золотой брошью, оставляя правое плечо открытым.