Некромант. Присяга

Нестерова Наталия Петровна

Я остановилась и уставилась на скорую.

Туркмен, махнув рукой, исчез в ночи.

– Ладно…

Было очень страшно. Чед почувствовал, что меня колотит, и прихватил за плечи.

Полицейские, включив мощные фонари, спустились первыми, мы следом. Женьке пришлось стоять нагнувшись. Но помещение, хотя и оказалось низким, было большим, как зал, кое-где пересеченным коммуникациями.

Подвал этот был сделан в свое время с нарушением строительных норм – по крайней мере, так мне подсказывали здравый смысл и мои скудные представления

об этих самых нормах. Потолок и вправду был низким, что, наверное, не позволяло использовать это помещение как полноценную хозяйственную подсобку. Вход в помещение, откуда коммунальные работники выкатывают тележки с мусором из мусоропровода, был с другой стороны здания и выглядел гораздо ухоженнее.

Кроме того, когда-то в незапамятные времена пол подвала был залит бетоном, или цементом, или как там еще называют эту смесь; от этого покрытия остались отдельные островки, а куски отколотых серых плит были кое-где сложены в виде скамеек. На одной такой скамейке даже сохранилась расплющенная газета – на ней точно сидели, и, возможно, не раз.

А большая часть пола представляла собой засыпанную городским мусором и притоптанную землю.

На полу нарисованы магические символы, круги, звезды – начерчены, присыпаны солью и рисом. Огрызки обычных и церковных свечей, какие-то черные и красные затхлые лохмотья, мелкие монетки…

– Ну что? – спросил Ларри.

– Погоди.

Я ушла в один из углов и стала там крутиться.

Здесь лежала вверх дном старая чугунная ванна. Под нее были продеты резиновые транспортные жгуты с крючками… почерневшими, ржавыми… заросшими страшной черной грязью…

– Заточка, – сказал Чед, указывая на названный предмет кончиком чоппера, – тряпки, остатки бензина в канистре, крючки какие-то…

– Что искать, Ник? – спросил Вася. – Наугад мы это дело будем мильен лет рыть.

– Я нашла уже, Вась… вот тут… что-то такое… тут лилась кровь…

– Человеческая? Ребята, ванну приподымите…

– Не уверена, Вась… но лилась… и тут кричали… и… умирали…

– Ладно, – сказал Ларри. – Ребята, лопаты из багажника, и контрольные ямы… тут, тут и вон там. Полметра-метр. Дрянной домик.

Чед обнял меня за плечи:

– Ники, может, уйти?…

– Женька… я не могу. Я Талисман активировала, Наставница поможет. Она далеко сейчас, на другом континенте, но Силу протянула. И информацию. Чтобы мне тут понять было проще.

Менты, спустившись снова, начали копать. Свет от фонарей выхватывал отдельные углы помещения.

По три-четыре квартиры на этаж. По одному-шесть человек на квартиру. И скорее всего, эти люди понятия не имели, что под полом подъезда есть такое.

Но я знала – то, что тут происходило, сказалось на жизни каждой семьи, каждого человека этого дома. Пусть ты слеп, но если ты не видишь атомного взрыва, это не значит, что избежишь облучения.

На первом этаже в малогабаритной двушке проживал Мерлин.

Первые тридцать-сорок сантиметров.

– Давайте,

что ли, пока в квартиру гражданина Евсеева поднимемся? – посмотрев на меня, сказал Васька. – А вы копайте, копайте. Мы недолго.

Я бросилась к выходу. Вдохнула ночного свежего воздуха, вошла в подъезд.

– А так – законно? – поинтересовался Чед.

– Да не совсем, – ответил Ларри, забирая у меня связку ключей. – Может, это все между собой и никак не связано. Ники, знать бы еще, что мы ищем. Я ребят-то пригнал, но мне потом отчитываться… Ну этот… Мерлин… растяпа, тут и старые ключи болтаются… Э!

Да, мы с Женькой тоже видели. Дверь в квартиру Мерлина не была заперта. Она была выбита и затем плотно и аккуратно прикрыта. Ларри отошел в сторону и сбоку, как обыкновенно делают в боевиках, открыл дверь.

Пусто, чисто и тихо. Я сглатывала ком, постоянно встающий в горле.

– Мальчики, тут уже никого и ничего нет.

– Какой-то уже знакомый стиль, – проворчал Чед.

Небогатая двушка, еще хранившая чопорные запахи дам в возрасте. Около зеркала в прихожей – мисочка с украшениями, запылившиеся помады, флаконы духов. Ларри сказал: бабушка и мама. Совсем недавно.

Пыль, запустение. Тут домашнему мальчику Олегу, привыкшему к защите со стороны сильных женщин, теперь так должно было быть пустовато и страшновато.

На столе лежал тот самый рюкзак, с которым Мерлин приходил в редакцию.

– Ноутбука нет, – сказал Ларионов. – И домашнего компьютера нет, хотя монитор, клава и мышь вон валяются. И принтера. А вот банковская карточка, вот деньги, немного, но есть. В рюкзаке кошелек. Паспорт у нас, а вон на буфете документы, ага… медицинское страхование… надо взять… и тут еще три связки ключей.

– Забирали носители, – буркнул Женька. – Зачем? Ну не ради же фотки Иисуса?… Ерунда какая-то…

– Ключи – бабуля, мама… девушка?…

– Видимо. Одна связка вправду поновее. В общем, тут особенно делать нечего.

Ларри забрал зелененькую карточку, мы вышли. Совместными усилиями ребята наладили и как-то заперли один из замков.

– Карточку и ключи закину Таньке, – сказал Ларри.

В подвале скопились приличные отвалы. Грязь, бутылки, мусор, ржавчина, куски бетона. Две ямы примерно по метру, в третьей неохотно ковыряются полицейские. Еще бы – ночь, спать хочется.

– Ладно, – сказал Ларри. – Мимо. Собираемся и…

Один из полицейских скребанул лопатой по толстой пластиковой пленке…

Я тихо-тихо завыла и забилась под мышку Чеду.

Все трое полицейских стали вдруг немногословны и исключительно деловиты. Васька вынул нож, напялил перчатки, нагнулся. Разрезал пластик. Тут же ударило одуряющее зловоние… Ларри приоткрыл край пластика – блеснули обнаженные зубы черепа.

– Ну все, – сказал Ларионов, меняя тон. – Теперь следаков. Экспертизу… Женьк, убери ее отсюда. Ну убери уже.