Некромант. Присяга
Шрифт:
– Ну, запретить им соваться… как это – работала с автором на дому… а моя репутация незамужней девицы?…
– В-четвертых, вот пока он спит, а кто с ним тут ночью останется?
– Проснется ночью, и что? У него там свет и записка, посидит до утра…
– А если ему надо будет в туалет или станет плохо? А он тут заперт?
Мы помолчали.
– Мне он дома не нужен, – решительно сказала я. – Ко мне друг сегодня в гости придет, и вообще…
– Отпускные как во время командировки, – монотонно проговорил шеф.
– Недостаточно!
– Ну хорошо, чего ты хочешь?
– С Ольгой будете объясняться
Игорь Владленович шевельнул морщинками на лбу – прикинул, потом просиял.
– Зову Шурика, давай перевозить его. Сейчас позвоню Ольге, скажу, что отправляю тебя в командировку до пятницы, а ты убери народ из коридора.
Я кивнула. То, что с налету с Мерлином не разберусь, было понятно. Может, дома мне и вправду будет сподручнее господином волшебником заняться. Пока – так сплошная растерянность.
Весьма хитроумным образом, через грузовые лифты, мы спустили Мерлина в машину.
Водитель Игоря Владленовича (а заодно штатный водитель нашей редакции и временами курьер) Шурик копировал манеру поведения водителя грузовика из знаменитого российского фильма «Ночной Дозор». Мерлина свалили на заднее сиденье без особых хлопот, если не считать вспотевшую лысину шефа и много километров его же впустую растраченных нервов. Я пожалела, что не умею левитировать крупные предметы – только себя и всякую мелочь вроде ручек, спичек и бумажек. А Олег Евсеев, несмотря на худощавость, был достаточно крупным предметом.
Я жила в получасе спокойной езды от редакции, в однокомнатной квартире, которая была предметом моей особой гордости, моим орлиным гнездом. Кухня площадью примерно двенадцать квадратных метров позволила поставить туда кушетку и обитать там, а собственно комнату я превратила в плацдарм для посиделок, тусовок и всякого рода экспериментов. Без особой предварительной уборки посторонних я туда не пускала; впрочем, я вообще старалась посторонних в свою квартиру, жизнь и душу не пускать.
Но сегодня в комнату, на отличный ортопедический матрас, заваленный-засыпанный подушками и пледами, мы с Шуриком и повалили Мерлина. В машине я попробовала заговорить мышцы его ног и спины, это заняло много времени и потребовало приличных сил, но худо-бедно я управляла телом Олега. Хотя со стороны мы втроем и смотрелись как бездарные алкоголики, все же великий маг и волшебник не висел на нас полным весом, а греб задними конечностями и держался почти вертикально. Он двигался, время от времени изрыгал угрозы насчет конца света и жаловался папе на скверное обращение. Я совсем не чувствовала изнеможения и мерзкой голодной дрожи после этой непростой работы. Спасибо Инне!
Пока я возилась с ключами, а Мерлин стоял прислоненный к стенке холла перед квартирой, он вдруг внезапно поднял голову и достаточно ясно произнес:
– Кот!
Я перестала бренчать металлом и насторожилась. Мне тут же вспомнился засеченный в кабинете Игоря Владленовича смазанный и какой-то неправильный образ зверюшки.
– Что – кот? –
– Чуть не загрыз, – сказал Мерлин и начал падать.
Я спохватилась, отперла дверь, и мы вместе отволокли спящего красавца к месту его очередного временного приюта.
Закрыв дверь за Шуриком, я нажала кнопку кофемашины, распахнула все окна в мир и села на высокий стул около парапета балкона. Я жила на двадцать втором этаже, и с моего северо-запада была видна вся Москва, по великому счастью не загораживаемая никакой другой высоткой.
Олег Евсеев, сын инопланетянина, человек с особой генетикой, не подвластной злу, способный подсоединять свой мозг к камере телефона, которого чуть не загрыз кот, валялся в подушках в данный момент совершенно беззвучно. Глубины его транса оставались пока неизведанными для меня. Я прочитала эсэмэску от Ольги: «Спецвыпуск!», содрогнулась; затем лениво дотянулась до трубки городского телефона и, поставив перед собой чашечку кофе, вытащила клочок бумаги с данными Евсеева. Набрала один полезный и хорошо мне знакомый номер.
– Ник, ты, как всегда, не вовремя, – буркнул Вася.
– Да ладно, – проворковала я, – жрешь пиццу, которую выиграл у капитана Егорова еще вчера путем мелкого мошенничества, и пьешь растворимую дрянь по имени кофе. Проверь мне одного пацана.
– А чё с ним? – Васька теперь чавкал прямо в трубку.
– Пропал. Дам городской телефон и имя-фамилию-отчество, даже данные паспортные могу дать, пробьешь?
– Угу. А на самом деле он где?
– А ты вечером ко мне собираешься?
– Ну да… Чед же приехал…
– Вот и покажу где.
Васька помолчал. Пицца у него с сыром, оливками, колбасками пепперони.
– Так сама и спроси у него, пропал он или не пропал, – выдал финальный логический продукт Вася.
– Не могу пока. Мне бы узнать, один он живет или с родными, будет ли его кто-нибудь искать или нет, а заодно – соответствует ли адрес прописки адресу фактического проживания. Ага?
– Да без проблем… к вечеру доложу… мясо в горшках с фигней сделаешь?
– Сейчас вытащу размораживаться.
– Угу…
Под кодовым названием «фигня» у мента, простите, полицейского Василия Ларионова шли курага и чернослив.
Я неспешно прогулялась до холодильника, соорудила длинный сэндвич из черствого батона, с салатными листьями, майонезом и подсохшей сосиской. Подумала, накрыла сыром, сунула в микроволновку.
Вытащила порционно нарезанное мясо, замороженное еще на прошлой неделе для особого случая. Случай, как я предполагала, вернулся из командировки и уже выбирает в каком-нибудь бутичке на вечер напитки и укладывает их в рюкзак, обматывая множеством пакетов, чтобы не побились.
– Тань? Тань, привет.
– Никусь, я припоздаю, наверное, зато пойду мимо точки. Тортик принести?…
– Да, с фисташками или малиновый… а еще сметаны литр, наверное… Танюх, тебя на карете могут подкинуть?
– Ну, если подумать, то могут, а что?
– Ты тогда приезжай со своим сундуком.
– О-ой, ну Ник, ну договорились же посидеть, у Чеда первый вечер свободный за бог знает сколько времени, а ты…
– Ну, то есть то, что я приболела, ты вообще не допускаешь? – фыркнула я.