Некромантка на службе

Австрийская Анна

Через двадцать минут нам с Олли не улыбнулась удача. Мы нашли маленькие пятна бурого цвета на внутренней поверхности джинсовой ткани. Но пятнышки были настолько легкими, что их невозможно было увидеть на лицевой стороне.

— Мда… нам они ничем не помогут, — буркнул Олли.

— И, судя по месту, из которого изъяли кожу, кровь оттуда.

— Вероятнее всего, что она принадлежит жертве.

— Я с тобой согласна.

— Но тогда получается, что прежде, чем вырезать кусок кожи, убийца раздел жертву? — к нам присоединился Уолли.

—

Видимо… — пожала я плечами.

— Вам не кажется, что это ненормально? — фыркнул Олли.

— Убийство вообще не нормально, — заметила я.

— Да, но мы имеем дело с непростым убийцей.

— Пока мы не поймем, кем именно был наш убитый, мы не сможем понять мотива преступления, — вздохнула я.

— Давайте подумаем, зачем убийце срезать кусок кожи? — вмешался в нашу беседу Оси.

Братья переглянулись, посмотрели на меня, а потом на «очкарика» и пожали плечами.

— Убийца сначала ударил Дункана по голове, а потом вырезал кусок кожи. Возможно, он не собирался его убивать, — рассуждала я.

— И что? Резал бы его на живую? — усомнился Уолли.

— Почему? В бессознательном состоянии человек не чувствует боли, — опроверг предположения брата Олли.

— Да и он мог его обезболить, — поддержал Олли Осик.

— Если это предположение верное, то тогда целью преступника был кусок кожи Дункана, — подытожила я.

— И что же мог таить этот кусок кожи? — задал вопрос Уолли.

— Все что угодно, — усмехнулся Осик. — Я читал о деле, где под кожу наемникам вживляли чипы — следилки. А во время охоты на перевозчиков наркотиков, когда мешочками в желудке было никого не удивить, дельцы вживляли капсулы с наркотиками под кожу курьеру. И выбирать старались такие места, которые не на виду — подмышки, например.

— Хм… Дункан долго жил в портовом городке, а там наркотики, говорят, на каждом углу продаются, — высказался Уолли.

— Да, но погибший переехал в Ревенград давно, — усомнилась я. — Не думаю, что если бы он перевозил наркотики, то у него их забрали бы только сейчас.

— Осик, а наш убитый не выезжал из Ревенграда? — обратился Олли к другу.

— На официальном транспорте нет.

— Наркокурьер катается автостопом? Хм… нет, сомневаюсь. Слишком опасно, — покачал головой Уолли.

— А если рассмотреть теорию с чипом? Она кажется более вероятной, — задумалась я.

— Ну да… Дункан мог работать нелегально, и даже на тех, кто использует такие варварские методы, — согласился со мной Уолли.

— Но как мы узнаем, где он работал? — задался вопросом Олли.

— Я дам Архипу один приборчик, он сможет незаметно проверить работников того предприятия, в котором трудился погибший, — предложил Осик.

— А мы, завтра, проверим общежитие, поговорим, поспрашиваем… авось, кто-то что-то знал о жизни Дункана, — решил Уолли.

Догги притормозил.

Осик выдал Архипу «сачок» — прибор для ловли «жучков» и «следилок». И объяснил, как с ним обращаться.

А Олли и Уолли напросились

ехать с Архипом в промзону.

Когда все формальности были улажены, мы распрощались и отправились каждый по своим делам.

* * *

На следующий день, мы с Киром встретили Эллу около здания отделения. Девушка принесла заключение и свое согласие на работу с группой. Кир перекинулся с Эллой профессиональными фразами и довольно заявил, что уже сегодня подготовит рапорт. Единственное условие Эллы — сохранение за ней работы в морге. Устинина это вполне устроило. Во-первых, не каждый день на выезде нам требуется медицинский эксперт. Во-вторых, свой человек в морге — это большая удача.

После разговора с Эллой, мы с Киром засели в кабинете. Еще раз изучили фотографии с места происшествия, одежду потерпевшего и заключения патологоанатома.

— Смотри, Элла пишет, что состояние печени погибшего скверное, — зацепился Кир.

— Да, она слишком светлая, как мне объяснили.

— Ты присутствовала на вскрытие? — удивился шеф.

— Ага, — кивнула я.

— И… как ощущения?

— Ну… не так страшен черт, как его описывают, — усмехнулась я, — хотя процедура противная.

— Эвелина, ты меня иногда поражаешь.

— В хорошем смысле? — затаив дыхание уточнила я.

— Да. Но вернемся к покойному. В день убийства он был в состоянии легкого алкогольного опьянения.

— Это ни о чем не говорит, — пожала я плечами.

— Это может навести нас на преступника. Например, убийство по неосторожности.

— То есть, ты хочешь сказать, что два собутыльника поспорили о чем-то или что-то не поделили, в результате чего произошла драка, и один ударил другого по голове.

— Именно, — кивнул Кир.

— Твоя версия имеет место быть, НО вопрос: зачем резать труп?

— Я думаю, что когда мы ответим на этот вопрос, то раскроем преступление.

— Ребята проверяют версию с «жучками».

— Бред… — покачал головой Устинин, — но пусть проверят. Давай подробнее изучим рану. Размер раны… хм… двенадцать сантиметров на одиннадцать с половиной.

— Да уж, там не можно было бы следилок двадцать установить, — фыркнула я.

— Сто двадцать, — поправил меня Кир, — такие чипы очень маленькие и незаметны под кожей.

— Значит, вырезали что-то другое…

— Да. Тату…

— Тату? — удивилась я. — Зачем кому-то вырезать татуировку?

— Возможно, она прямо или косвенно указывает на убийцу, — рассуждал Кир.

— Если ты прав, то убийца либо был очень пьян, либо… он дурной?

— Либо он очень боится. Заметь, улик у нас нет. Мы гадаем на кофейной гуще… Убийца ловко замел следы преступления и запутал нас.

— Это точно, — расстроилась я.

— Так… смотри, эксперт пишет, что боковые надрезы были глубже и задели мышечную ткань. Предположительно, это был нож с коротким толстым лезвием. Не очень острый — края раны рваные, — зачитал заключение Кир.