Некроманты (сборник)
Шрифт:
«И мы ведь такими были, – подумал Полковник с неожиданной горечью. – Молодыми, весёлыми, влюблёнными. Вся жизнь была впереди. Все дела, все дороги. Горы готовы были свернуть – и ведь порой сворачивали. Казалось, что так будет всегда… А потом оглянуться не успели, как пришла старость. И что мы имеем в итоге? – спросил он себя, невольно копируя интонации Лазаря. – Остывший капучино и мёртвого приятеля для компании. Очень мило, я извиняюсь».
Первой вернулась Клархен. Повесила на спинку стула сумочку, сняла жакет и перчатки. Уши и кончик носа у неё покраснели от холода.
– Нашли что-нибудь? – просил Полковник.
– Паспорт.
– «Арион», – пробормотал себе под нос Полковник.
На задней стороне открытки выцветшими чернилами было написано: «Ноэлю от Павла на память». И больше ничего. Полковник поднялся, подошёл к стеклянной витрине кафе и только при ярком солнечном свете смог прочесть мелкие буковки печатных данных – открытка была довоенная. Тридцать девятый год.
– У него дома – целый музей парусников, – сказала Клархен, когда он вернулся на место. – Картины на стенах, книги, открытки, модели… Больше всего изображений «Ариона». Открытка, например, лежала на столе, прямо посередине. Знаете, так кладут какие-то важные вещи… записки, визитки, ключи… Чтоб не забыть. Чтобы всегда на виду. Я даже не подозревала, что у Ноэля была такая страсть к парусным кораблям.
Полковник кивнул. На Ноэля они старались не смотреть – обоим казалось, что они обсуждают присутствующего здесь человека, а не покойника, и было неловко.
– И ещё я нашла это, – она протянула Полковнику свёрнутый вчетверо тетрадный листок в линейку. Листок был пожелтевший, потёртый на сгибах.
– Что это?
– Стихи. Я думаю, это его стихи.
Полковник развернул и прочёл строки, написанные мелким, острым почерком:
В тех краях, которым нет названья,Где ветра пьянящие, как хмель,Ждут меня в предутреннем туманеБерега неведомых земель…В час, когда из тьмы проглянет сонноГоризонта синяя дуга,С борта боевого галеонаЯ сойду на эти берега.Кем я стану – магом иль солдатом,Покорителем иных миров?Ждут меня, сокрыты, кровь и злато,Тайны подземелий и ветров,Смерть в бою неравном иль победа,Или счастье, странное, как сон…Только знаю – все пути изведав,Я вернусь на старый галеон…– Насколько знаю, он работал магом на рыболовном флоте. Холодильники на траулерах заговаривал, двигатели… – сказал Полковник удивлённо. – А оказывается, всю жизнь грезил парусниками и неоткрытыми землями, писал стихи… Как мы всё-таки мало друг о друге знаем!
Клархен кивнула.
– Очень тяжело входить в квартиру без хозяина, – внезапно добавила она. – Всё равно что в чужую душу лезть. Кто знает теперь, чем были для него эти вещи! Кто скажет, как он жил! И кому до этого есть дело!
Глаза её за круглыми стёклами очков – покрасневшие,
– Не плачьте, Клархен, – вздохнул Полковник. – Такова жизнь. И потом, нам есть до него дело. Когда у человека остались друзья, это уже говорит о том, что жизнь он прожил не зря.
Клархен шмыгнула носом, достала из сумочки большой носовой платок, отороченный кружевами, и некоторое время сидела, уткнувшись в него лицом. Полковник тем временем пролистал паспорт Ноэля.
Ноэль Леру, двадцать третьего года рождения, место рождения – город Марсель, прописка в Южной Пристани недавняя – но это потому, что паспорт новый. Непонятно, сколько же лет на самом деле Ноэль прожил здесь. И никаких подсказок, что же марселец забыл на южной окраине России и что такое важное не успел сделать при жизни.
Вернулся Лазарь Моисеевич. В отличие от Клары, он был весел и явно настроен поговорить. В руках он нёс синюю пластиковую папку-конверт.
– Але-оп! – Он точным движением бросил папку на середину столика. – Кое-что мне таки удалось узнать! Правда, я не уверен, что это нам сильно поможет. У Ноэля на редкость скудная биография, я извиняюсь. В цирк с такой не берут, зритель уснёт от скуки!
– Ах, перестаньте, – сказала Клара из платка.
Полковник вынул из папки лежавший там единственный лист бумаги.
– Что это? – спросила Клара и не выдержала, обратилась к мёртвому: – Прости, Ноэль. Но иначе мы тебе не поможем.
Ноэль не ответил. Он всё так же прямо сидел над нетронутой чашкой капучино, положив по обе стороны от неё руки, перевитые сизыми тонкими венами. На нижней части кистей и запястий уже проявились тёмные трупные пятна.
Полковник передал Кларе листок. Это была официальная архивная справка, с печатями и подписями, и одному Богу известно, какие чары Лазарю Моисеевичу пришлось пустить в ход, чтобы получить её всего за несколько часов. Шапка гласила: «Округ особого статуса Южная Пристань, городской архив, справочный отдел», а ниже шли выписки из архивных документов.
– Ноэль в Южной Пристани с сорок первого года, – сказал Лазарь Моисеевич, подзывая жестом Урсулу. Та, трепеща, подошла. – Дорогая моя, принесите капучино мне и нашей барышне… Так вот, до того он служил на барке «Арион» корабельным магом – видите, вот выписка? Был снят с корабля по болезни. Как вообще попал на наш флот – неизвестно. В августе сорок первого он сошёл со своего корабля на берег в Южной Пристани и так тут и остался. Во время войны помогал организовывать оборону города. Магов тогда не хватало… А потом как устроился в штат Южпромрыбторга, так и работал там до пенсии. Брак зарегистрирован в пятьдесят пятом, жена скончалась в восемьдесят седьмом. И всё, никаких зацепок! Господа Шерлоки Холмсы, каковы будут ваши версии?
И он с удовольствием отхлебнул кофе.
Полковник подумал, что они уже очень давно не пили кофе, все трое. Это было вредно для сердца, да и той бодрости, что раньше, кофе уже не дарил, а теперь странная смерть Ноэля словно вернула им часть молодости.
Они снова были кому-то нужны.
Полковник передал Лазарю открытку, найденную в квартире.
– Кто такой этот Павел? – спросил тот, вертя снимок в руках.
– Должно быть, сослуживец. Где бы нам сейчас взять списки экипажа с тридцать девятого по сорок первый год? Может быть, это важно. И вообще, что мы знаем об этом корабле?