Некроманты (сборник)
Шрифт:
Капитан спустился на первый дек. Здесь жилых кают не было. Только технические помещения. Дверь в румпельное болталась, грохоча о переборку. Он взялся за ручку и замер. В румпельном кто-то был. Осторожно брякнуло железо, по трапу мазнул мутный свет фонарика. Василь Васильевич похолодел. Кто бы там ни был, он таился. Капитан закрепил дверь на штормовку и стал спускаться вниз. Уже в румпельном он зацепил ногой ящик с промасленными тряпками, но звук заглушила волна, ударившая в борт. Болтало внизу меньше, но появилось ощущение, что находишься в железной бочке, по которой
У ремонтного стола стоял сварочный аппарат, рядом в ящике перекатывались электроды. Василь Васильевич почти убедил себя, что звук постороннего присутствия ему почудился, как вдруг увидел сужающуюся полоску света от баллерной. Кто-то аккуратно прикрыл дверь. Капитан похолодел – в баллерной есть ручное управление. Достаточно просто вернуть судно на прежний курс. Пару ударов волной в борт, и оно опрокинется. Что сделает некр, когда получит судно в свое полное распоряжение?
– Стой! – заорал капитан, не слыша собственного голоса. – Стой, крыса!
Добежать до баллерной капитан не успел. Тот сам вышел ему навстречу, ослепив неярким светом фонаря и заставив зашарить по столу в поисках чего-то тяжелого, а потом обмякнуть.
Мимо капитана равнодушно прошел матрос Юйков, бессмысленно глядя перед собой глазницами, затянутыми бельмами. Он почти поднялся по трапу, когда капитан из металлического хлама в ящике выудил железную трубу. Трубой зомбака не остановить, но так капитан почувствовал себя увереннее и крадучись отправился за Юйковым.
Серый сумрак в темном углу румпельного шевельнулся под лучом фонарика, болтавшегося в безвольной руке Юйкова, на мгновение соткавшись в темный силуэт с лицом, скрытым капюшоном.
– Некр! – капитан сжал трубу и, отпустив переборку, бросился вперед.
Взревело так, будто волна уже проломила борт и теперь хозяйничала внутри. Судно легло на борт. Пол поменялся с переборкой местами, а ящик с электродами, грохоча, улетел в темноту. Но всего этого капитан уже не увидел – раскроил голову об угол сварочного аппарата.
Серый брезжущий свет, как неяркий осенний рассвет, никак не напоминает врата рая или хотя бы свет в конце тоннеля, который так любят описывать фантасты. Он постепенно разрастается, заливая черное пространство вокруг. Тишина наполняется шепотками, шелестом трав, и он, молодой уже, стоит у забора, глядя на сына в сандалиях с оторванным хлястиком, прячущегося за кустом шиповника.
«Санька! – орет бабка от дачной калитки. – А ну бежи домой! Где ты шляешься, оглоед?» Бабка подслеповато щурится на пустую дорогу, рассерженно хлещет по коленям полотенцем и уходит, хлопнув калиткой. Санька оглядывается, и мгновенный испуг сменяется щербатой улыбкой. Сын подмигивает ему и, получив едва заметный разрешающий кивок, бежит по дороге, взбивая клубы пыли. Впереди целый день свободы, раскаленных под солнцем пыльных дорог, от которых горячо ногам, одуряющего запаха полевых ромашек и ледяной воды плотинного озера.
Пора и ему идти следом, но ноги словно захлестывает ременная
Летний полдень осыпается сухим песком, его сменяет натужный скрип металла, темнота и привкус крови во рту. Грудная клетка бестолково дергается, словно капитан забыл, как делать вдох, а когда вспоминает, в легкие вместе с воздухом входит, раздирая, нестерпимая боль.
– Дыши! – сквозь зубы цедит кто-то. Черный силуэт колышется перед ним, расплываясь и снова складываясь в неясную фигуру с белым мазком лица. Сознание, не получая достаточно информации, издевательски дорисовывает ему то оскаленный череп, то печальное лицо отшельника из известного сериала.
– Оставь меня! – хрипит капитан. Вместо слов вылетает едва слышный шепот, но некр понимает.
– Дыши, сука! Ты – капитан, а не портовая шлюха! Ну, иди, спасай свое судно, а не валяйся здесь тряпкой!
И он дышит, надрывно, со всхлипом, пытаясь приподняться на дрожащих руках и рассмотреть ненавистное лицо, скрытое в тени капюшона штормовой робы. Но руки подламываются, и он падает, проваливаясь в черноту беспамятства. Уже без летнего полдня и нагретых солнцем дорог.
– Василь Васильевич! – кто-то настойчиво, раз за разом повторял его имя, заглушаемое грохотом кувалды, молотящей по листу стали.
В глаза ударил нестерпимый свет, но уже не потусторонний, а яркий электрический. Луч фонаря тут же убежал в сторону, позволяя рассмотреть лицо встревоженного старпома, склонившегося над ним. Позади неуверенно переминался с ноги на ногу Мальцев.
– Что произошло?! – Капитан приподнялся на руках и едва расслышал свой голос. «Кувалда» продолжала грохотать. Мальцев схватился за пиллерс. Его руки были перемазаны чем-то черным, на тыльной стороне ладони чернел порез.
– Кто-то заклинил баллер. – Старпом помог капитану подняться на ноги. Василь Васильевича замотало, но большая часть болтанки приходилась на качку, а на меньшее можно и не обращать внимание. – Судно начало разворачивать лагом к волне. Мы с Мальцевым побежали в румпельное и нашли вас.
Голову неприятно стягивала заскорузлая повязка. По узкому трапу пришлось подниматься самостоятельно. Старпом деликатно делал вид, что идет сзади исключительно из субординации, а не потому, что готов поймать потерявшего сознание капитана в любой момент.
– Баллер удалось разблокировать, сейчас Нестеренко выводит судно на курс.
– Связь есть? – Голос капитана утонул в очередном реве волны, но старпом угадал вопрос.
– Нет. – Он сделал попытку свернуть к каюте капитана, но Василь Васильевич упрямо направился к рубке. – Из зоны помех мы пока не вышли. По-прежнему приходится уходить с курса. Шторм не стихает… Василь Васильевич, вам лучше отдохнуть.