Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра
Шрифт:
— Нет, но, если вы соберете мне досье на Хоули Гана, я расскажу вам об Аорниде Аид.
— О младшей сестре Ахерона? Заметано! Вы точно не разрешаете мне писать вашу биографию? Я ведь уже начал.
— Точно. Если что-то найдете, заглядывайте.
— Не могу. Это строго запрещено всем членам Объединенного профсоюза сталкеров. Нам нельзя подходить к вашему дому ближе чем на сто ярдов.
Я вздохнула.
— Ладно. Тогда помашите мне, когда я выйду.
Де Роз радостно согласился на этот вариант, и я оставила его собирать записные книжки, бинокль и фотоаппарат и делать записи о первой встрече со мной. Избавиться от несчастного дурня не получится, но сталкер может стать моим союзником.
Глава 3
Уклонись от ответа
«Честно говоря, я в трам-пам-пам ужасе, — заявил вчера ведущий чокнутый историк Англии. — Нападения датчан в восьмом веке на наш трали-вали царственный остров — это история вторжения, захвата, грабежа и эксплуатации, которая осталась бы бе-бе-бе беспрецедентной, не осуществи мы сами нечто подобное много лет назад». Смутные и по большей части неразборчивые работы этого историка были расшифрованы другим столь же чокнутым академиком, который сказал нам вчера: «Датское вторжение началось в 786 году, когда датчане создали свое королевство в Восточной Англии. Они даже действовали не под своим именем! Они предпочитали совершать жестокости, трусливо прикрываясь псевдонимами англов, бруттов и флиннов!» Дальнейшее исследование показало, что датчане оставались здесь еще четыреста лет и лишь Крестовый поход при помощи наших новых друзей-французов помог нам выгнать их.
— Как же Ган сумел так быстро прорваться к власти? — недоверчиво спрашивала я, пока мы с Джоффи терпеливо стояли в тот вечер в очереди у дверей суиндонского отделения «ЖАБ-ньюс». — Когда я была здесь последний раз, Гана вместе с вигами стерли практически в порошок после катастрофы с «Карденио».
Джоффи угрюмо кивнул на толпу в униформе: сторонники Гана в молчании ждали своего знаменитого предводителя.
— Дела у нас идут не слишком весело, Чет. Ган вернул себе место, когда убили Сэмюэла Принга. [22] Виги объединились с либералами и выбрали Гана своим лидером. Он обладает каким-то магнетизмом, и народу на его митингах с каждым разом все больше. Его выступления «За объединенную Британию» снискали большую поддержку, особенно среди идиотов, которым лень думать собственной головой.
22
Сэмюэл Принг — английский голиафскептик (см. «Дело Джен, или Эйра немилосердия»).
— Война с Уэльсом?
— Напрямую он ничего такого не говорит, но черного кобеля не отмоешь добела. Он с огромным перевесом победил на выборах, когда прежнее правительство рухнуло из-за скандала с тибетскими ламами. И как только дорвался до руля, тут же провозгласил себя канцлером. Его прошлогодним Антиреформистским актом возвращен имущественный ценз для избирателей.
— Но как парламент согласился на такое? — прошептала я, потрясенная одной лишь мыслью об этом.
— Точно не известно, — печально ответил Джоффи. — Иногда парламент выкидывает забавные вещи. Но Гану мало должности канцлера. Послушать его, так комитеты и ревизоры только тормозят процесс, и если люди действительно хотят, чтобы поезда ходили по расписанию, а разъездная торговля работала исправно, то обеспечить это может лишь человек, обладающий неоспоримой исполнительной властью, то есть диктатор.
— И что же его удерживает?
— Президент, — тихо ответил Джоффи. — Формби заявил Гану, что если тот потребует выборов диктатора, то ему придется бороться лично с ним, а президента канцлеру не одолеть, и тот прекрасно это понимает: старик не утратил ни крупицы популярности.
Я задумалась.
— Сколько лет президенту Формби?
— В том-то и проблема. В мае прошлого года ему стукнуло восемьдесят четыре.
Мы помолчали, вместе с хвостом сделали несколько шагов к дверям. Два неприятных молодчика из ТИПА-6 проверили наши документы и впустили нас внутрь. Мы заняли места на самой галерке и стали терпеливо ждать начала шоу. С трудом верилось, что Ган сумел пробраться к вершинам английской политики, но, как мне известно, с книжными персонажами может случиться любой поворот, и эту свою особенность Хоули использовал на все сто.
— Видишь
— Вижу, — ответила я, глядя туда, куда показывал пальцем брат.
Там стоял приземистый, коротко стриженный мужик без видимых признаков шеи.
— Это полковник Запритвор, начальник охраны Гана. С ним шутки плохи. Говорят, его выгнали из школы за то, что он на спор прибил собственную голову гвоздем к садовой скамейке.
Рядом с Запритвором маячил мертвенно-бледный тип с остреньким личиком и маленькими круглыми очками, в мятом спортивном пиджаке и вельветовых брюках. В руках он держал потертый красный портфель.
— А это кто?
— Эрнст Стрихнен. Личный советник Гана.
Некоторое время я разглядывала обоих и заметила, что, стоя в двух шагах друг от друга, они не обменялись ни единым словом или взглядом. В лагере Гана единодушием и не пахло. Имей я возможность подобраться ближе, просто схватила бы Гана и перенеслась с ним в одну из многочисленных беллетрицейских книг-тюрем — и дело в шляпе. Похоже, мисс Нонетот очень вовремя вернулась домой.
Я полистала бесплатный номер «Нового диктатора», лежавший у меня на кресле.
— Почему Ган винит датчан во всех бедах Англии? — спросила я.
— Потому что, проиграв России Крымскую войну, мы оказались в серьезной экономической яме. В качестве репараций русские получили не только Танбридж-Уэлс, но и внушительную сумму наличными. Страна близка к банкротству. Ган хочет остаться у власти и потому…
— …переводит стрелки.
— Именно. Сваливает все на кого-то другого.
— Но датчане-то тут при чем?
— Видишь, в каком отчаянном он положении? Мы слишком долго винили в своих национальных бедах Уэльс и французов, и, когда русские выбыли из списка противников, Ган придумал сделать врага номер один из Дании. Чтобы разжечь ксенофобию, он ссылается на набеги викингов в восьмисотых годах от Рождества Христова и датское правление в Англии одиннадцатого века.
— Курам на смех!
— Согласен. Газеты в последнее время едва не лопаются от антидатской пропаганды. Игровые автоматы «Банг и Олуфсен» [23] убраны отовсюду «по соображениям безопасности», конструкторы «Лего» изъяты из продажи под предлогом расследования «случаев попадания в дыхательные пути». Список запрещенных датских писателей растет с каждым часом. Труды Кьеркегора уже объявлены вне закона по Акту о нежелательной датской литературе и будут сожжены. На очереди, как нам сказали, Ханс Кристиан Андерсен, а там, вероятно, и Карен Бликсен. [24]
23
«Банг и Олуфсен» — знаменитая датская фирма, специализирующаяся на производстве стерео- и телеаппаратуры.
24
Карен Бликсен (1885–1962) — датская писательница. В 1954 и 1957 гг. выдвигалась на Нобелевскую премию. Новеллы и другая проза К. Бликсен неоднократно экранизировались крупными кинорежиссерами; несколько документальных фильмов сняты о ней самой, в частности «Из Африки», основанный на ее автобиографическом романе. (Прим. ред.)
— Мой экземпляр «Из Африки» они получат только через мой труп.
— И мой тоже. Лучше позаботься, чтобы Гамлет не распространялся, откуда он родом. Тсс. Начинается.
И впрямь наметилось шевеление. Менеджер студии вышел на сцену и принялся объяснять публике ее задачу. После бесконечных проверок оборудования на сцену под аплодисменты зрителей поднялся ведущий, Тюдор Плеттенлож из «Совы», чья карьера зиждилась на том, что он был достаточно дотошен, чтобы считаться вдумчивым политическим журналистом, но не столь дотошен, чтобы оказаться в Темзе с «цементными ботинками» на ногах. Он занял центральное место за столом и разложил свои бумаги. По обе стороны от него стояли пустые кресла. Обычно в «Уклонись от ответа» участвовали двое, а не трое собеседников, но сегодняшний выпуск был особым: Хоули Гану предстояло встретиться со своим политическим соперником, мистером Редмондом Почтааром из Партии здравого смысла. Мистер Плеттенлож прочистил горло и начал: