Нелюбимая для Крутого
Шрифт:
Ударяю рукой по двери так, что та аж трещит. Внутри все горит, но хуй я буду давать слабину, пока не найду ее.
– Мне жаль. Савелий, мне жаль Фари, но оставь ее в покое! Я все равно не верю. Даше восемнадцать лет. Алло, так просто не бывает, да и баба это, что с нее взять?
– Что с нее взять?! Хах, Валера, ты хочешь, чтобы нас всех тут положили или что?! Где она?
– Даша в таком состоянии, что и так копыта скоро отбросит. Твоими стараниями.
Чародей обычно нормальный, но иногда он
Закуриваю, глубоко затягиваясь сигаретой. Я знаю его давно и никаких полутонов терпеть не стану.
– Валера, до этого момента я закрывал глаза на то, что ты дружишь с одним из Беркутов, и не делай вид, что не понимаешь, о чем я.
– Стас меня из тюрьмы вытащил, а теперь семьей занимается, ведет тихий бизнес. Он не при делах.
– Да, звучит занятно, вот только, похоже, весь этот пиздец с нами Витюша устроил, его братец старшенький, улавливаешь связь?
– Я не в курсе, про Виктора вообще не знаю ничего. А со Стасом мы давно дружим, и, честно говоря, я не вижу в этом проблемы.
Усмехаюсь, а после хватаю Валерку и вжимаю в дверь.
– Валера, я убью тебя, если подтвердится, что Беркут заказчик и ты знал об этом! Вот твоя проблема, дружок, и да: вспомни, пожалуйста, что после зоны я тебя подобрал и дал возможность работать. И Фари был не против, это мы тебя поддержали, а не Стас, так что выбирай сторону, Чародей. При всех своих талантах на двух стульях все равно не усидишь – это понятно?
– Более чем. Пусти…
– Куда эту суку спрятал? У Игоря? Говори!
– Да. Я просто хотел помочь.
– Помощники, мать вашу! Не лезь сюда!
Отпускаю его и выхожу на улицу, закуривая снова.
Игорь. Чаще всего он выручает, но только не в тот раз, и их самодеятельность мне не нравится.
Я сам решу, что с этой тварью делать, своими руками удавлю, но прежде всего мне надо точно знать, на кого она работает, кому данные сливала, кто изначальный заказчик.
Нахожу Воробья быстро. Игорек где-то в больнице шастает, но это мне совсем не мешает. Я знаю, что он в своем отделении ее прячет, больше никуда бы не пристроил. Увесистый аванс главной медсестре, и я открываю даже закрытые звери.
Прячут они ее. Крошечная палата в отдельном крыле, там (типа) ремонт идет, простынями все завешено.
Думали, не найду, наивные.
Я эту гадюку из ада достану и не дам ей сдохнуть, пока не выбью из нее правду.
***
Крутой мне не понравился сразу. Какой-то угрюмый, грубый, очень взрослый. Мужик мужиком, Савелий долго вообще не казался мне красивым.
Он был похож на бандита, хотя тогда я еще его просто не знала достаточно. Потому что он и есть бандит, негласный хозяин города, которого я обманывала с первого дня.
Я невольно
Все было быстро, будто снежная лавина накрыла меня с головой, а после снег стал огненной массой, и я не знаю, как оставить теперь это.
Моя ложь повесила мне огромный булыжник на шею и теперь тянет на дно.
Первобытный дикий страх, ощущение загнанности, беспомощности и ужаса.
Нет, я не испытывала его тогда, когда едва не попала под машину Савелия, и даже тогда, когда они дрались с Фари.
Я распахиваю пересохшие губы и не могу выдавить ни звука. Он так быстро меня нашел, Крутой пришел, чтобы убить меня.Я чувствую это теперь, когда Крутой входит в мою палату тяжелым шагом и останавливается прямо у моей кровати.
Еще недавно он целовал и обнимал, а теперь я боюсь его рук, потому что он умеет делать больно.
Одет дорого, изысканно, шикарно. Широкие плечи и крепкая спина, уверенный шаг, взгляд как у льва – из-под лба, серьезный. Дорогие часы, на пальцах золотые перстни. Прежде мне это нравилось, а теперь пугает до чертей.
Как ты раньше этого не понимала, Даша, он бандит.
Уложенные назад волосы, щетина, полные губы. Цепкий взгляд хищника, волевой подбородок и трижды ломанный нос. Я запомнила это навсегда.
Строгий взгляд Крутого режет меня без ножа, а на его суровом лице теперь читаю только одно – ненависть.
Я не любимая для него больше. Теперь Савелий считает меня врагом, крысой, предательницей.
Запах его парфюма всегда будоражил меня, а сейчас я точно сбитая с радара птица: дезориентированная, не понимающая, как себя вести.
Мне просто страшно. И я боюсь. Его.
– На кого ты работаешь, сука?
Басистый низкий голос, бархатный, чуть с хрипотцой.
Я даже не сразу понимаю его вопрос, настолько заторможена. Мои мысли словно порезали на кубики, и я никак не могу собраться.
Мне страшно. Страшно смотреть на Крутого после того, КАК он меня наказал, страшно даже быть с ним рядом в одной палате.
И воздух словно стал таким густым, мне уже даже эта трубка в носу не помогает.
Легкие сковало обручем, и выхода нет. Только окно, четвертый этаж. Это мое спасение.
Боже, как Савелий теперь смотрит на меня. Совсем иначе, в его взгляде я не нахожу ничего, кроме агрессии, ненависти и злости.
Он прикончит меня здесь, но признаться в том, что я от Мамая, означает навлечь на Алису беду.
Нет, боже, нет, пожалуйста. Для нее такого ада я не желаю.
Теперь я знаю, какой Крутой на самом деле, и я лучше сдохну, чем поставлю под удар сестру. Со мной уже все понятно, что будет, но Алиса должна жить.