Нелюбимый
Шрифт:
Я вытащил кухонный стол на улицу, на траву, накрыл его старой скатертью и поставил, как положено, тарелки, салфетки и бокалы. По радио звучит «Блюзовая ночь», что меня вполне устраивает, и свечи весело мерцают на вечернем ветерке. Я принял душ на открытом воздухе и сбрил растительность на лице, затем проскользнул в свою комнату через наружную дверь, чтобы одеться. На мне чистые джинсы, белая футболка и клетчатая фланелевая рубашка, потому что сегодня воздух всё же холодноват.
У меня есть ещё немного времени, прежде чем я должен «забрать» Бринн, поэтому я наливаю вино и открываю
Я отворачиваюсь от дома и смотрю на Катадин.
За вершиной небо — это буйство красок, расцветка облаков кажется потусторонней. Ярко-оранжевый. Насыщенный пурпурный. Нежный лавандовый.
Пик Бакстер — это не остроконечная вершина, подобная той, которую вы могли видеть на детском рисунке горы. Он сглажен и мягок, самая высокая точка чуть выше 5200 футов. Сравните это с зубчатым Эверестом, высота которого составляет почти 30000 футов. Но Катадин существует уже около 400 миллионов лет, она появилась, когда архипелаг столкнулся с континентом Северной Америки, тогда как молодой Эверест образовался всего лишь шестьдесят миллионов лет назад. Катадин, может быть, и старая леди, но она не уступает. Самые опытные альпинисты в мире покинули Катадин, называя её зверем, и по какой-то причине я горжусь этим.
Но самое главное, она привела ко мне Бринн, и за это я буду вечно благодарен. Тем не менее, в последнее время я начал задаваться вопросом, как я буду выносить жизнь здесь, когда Бринн уедет.
Сегодня утром, когда я ехал в магазин и обратно, подумал, что, когда она уедет, может быть, мне тоже пора уехать на некоторое время. Может быть, не навсегда, но на несколько сезонов. У меня более чем достаточно денег, чтобы начать всё сначала где-нибудь в другом месте или просто попутешествовать некоторое время. Мало того, что я жил скромно, у меня есть полный набор навыков для жизни вне системы. Я мог бы просто… исчезнуть.
Но после будет целая жизнь, чтобы обдумать эти мысли.
Не сегодня.
Сегодня вечером в моём доме красивая девушка, и она ждёт, когда я заберу её на наше свидание.
Проведя рукой по всё ещё влажным волосам, я хватаю собранный букет полевых цветов и одним прыжком поднимаюсь по ступенькам крыльца, открываю входную дверь и шагаю через гостиную. У занавески, которая отделяет её комнату от остального дома, я останавливаюсь, признавая пузырьки в своём животе успокоиться, прежде чем постучать в дверной косяк.
— Есть кто дома?
— Войдите.
Её голос вызывает у меня улыбку, и я распахиваю занавеску, чтобы обнаружить её сидящей на краю кровати и смотрящей на меня снизу вверх. Она одета в светло-голубой джинсовый
Господи, как бы мне хотелось никогда не отпускать её.
— Привет, — говорит она, улыбаясь мне.
Я протягиваю ей цветы.
— Ты выглядишь прекрасно.
— Спасибо.
Она наклоняется, чтобы понюхать их, затем смотрит на меня сверкающими глазами, приподняв уголки губ. Ах, Бринн, Бринн, как я тебя люблю.
— У меня где-то есть ваза, — слышу я свой голос. — Я отыщу её для тебя.
Она кладёт маленький букет на край стола, встаёт и кружится.
— Я понятия не имела, что у твоей мамы было ещё несколько вещей в сундуке. Большинство её платьев были слишком малы, но я подумала, что смогу кое-что придумать, если надену свитер.
Я делаю шаг вперёд и впиваюсь в неё взглядом.
— Я никогда не видел такой красивой женщины, как ты, Бринн Кадоган.
Она краснеет, и на секунду я чувствую себя королём мира, потому что мои действия и слова каким-то образом умудряются задеть её. Я недостоин её, но она здесь, со мной, её щёки розовые, а глаза нежные.
— Ты побрился, — говорит она.
— Старая опасная бритва деда, — отвечаю я, потирая гладкую челюсть.
— Ты безумный красавчик, Кэсс.
— Верно.
Никто никогда ранее не называл меня красавчиком. Ну, мама. Но мамы не в счёт — они должны думать, что их сыновья красивы.
Она смеётся, качая головой.
— Обжигающе горяч.
Хотя я никогда раньше не слышал этого выражения, её потемневшие глаза говорят мне, что это хорошо — быть обжигающе горячим, и я не могу удержаться от улыбки, глядя на неё сверху вниз, мой румянец, вероятно, такой же яркий, как её.
— Окей. Эм, спасибо, наверное.
— Мне показалось, что я слышала музыку, — говорит она, заглядывая мне через плечо.
— Так и было. Я купил батарейки для моего радио.
— И это был свет свечи, который я видела сквозь занавески?
— Да, мэм.
— И если я не ошибаюсь, я слышала, как хлопнула пробка.
— Я не могу поручиться за урожай, но да, я купил нам немного вина.
— Ужин при свечах с музыкой и вином, — вздыхает она, её глаза мягкие и нежные. — Теперь ты меня балуешь.
«Это потому что я люблю тебя», — думаю я, но просто киваю, предлагая ей свою руку.
— Пойдём?
Она с тихим смешком берёт меня за руку и кладёт ладонь на сгиб моего локтя.
— Сегодня моё первое свидание, — говорю я, провожая её через гостиную и входную дверь. — Я ждал этого очень долго.
Мы вместе выходим на крыльцо.
— Надеюсь, я всё правильно понял.
Она ахает, когда видит наш освещенный свечами стол, пылающий костёр сразу за ним и Катадин вдалеке.
— Вау, — бормочет она. — Ты справился.
Теперь моя очередь смеяться от удовольствия, наслаждаясь её реакцией.