Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2
Шрифт:
— Не будем мы секреты союзников разнюхивать! — Лимлин посмотрел на меня с плохо скрытой гадливостью. — Но вообще-то с таким вопросом сразу к главе клана надо идти!
Союз союзом, а в аукционах "летчика", попробовавшего взять под контроль дракона, участвуете! Из научного интереса, конечно… Так что не надо тут… А если гном чего решил, так "выпьет обязательно". Лимлин подхватил меня под руку и потащил по коридору, а я незаметно вытер о новые штаны вспотевшие ладони — там же, в приемной у королька, Кася будет! Пусть и нет у меня шансов, но все же, все же…
Каси на месте не было. Сидела какая-то шмакодявка, годков так в триста — триста пятьдесят, толстая, надутая и важная. Глухое платье в отвратительный меленький коричневый цветочек, нос в виде перезрелой сливы и малюсенькие
А ведь мало кто задумывается о том, каким должен быть путь в науку, как и с чего он должен начинаться… Первое успешно завершенное самостоятельное научное исследование можно сравнивать разве что с победой в первой драке… Так же пытаешься оправдать себя: "Ну, он мог бы извиниться… непонятно, чего полез, а я не виноват…", "Ну, могли бы и раньше додуматься… непонятно, почему не заметили, а я не виноват…" Так же оглядываешься по сторонам с некой опаской: не украл бы кто эту победу, так же становишься на какое-то время преувеличенно вежлив — хоть бы и с оппонентами… Так же раздувает грудь новое, никогда прежде не испытываемое чувство, голова становится легкой, пустой, да и мир как-то изменился, краски стали ярче, насыщеннее, воздух плотнее и слаще, вода… мокрее, что ли!
Не знаю, можно ли это применить к гномским ученым… Вот взять их постановления! Хоть то самое, давно ставшее притчей во языцех, о том, что гномским мужикам нельзя жениться до сорока четырех лет. Бред! Я не знаток гномской истории, но рупь за сто ставлю, что дело было так: случилась какая-то эпидемия, хоть бы и магией наведенная, возбудитель болезни передавался половым путем, и, сообразуясь с обстоятельствами, гномские старейшины запретили браки на некоторое время. Потом все закончилось, а постановление осталось. Вот и мучайтесь! Хорошо представляю себе, почему "ученые историки" стыдливо замалчивают этот вопрос. Та самая "нравственность", о которой толковала Рика в больнице. Великая история Казад! Великих и Непревзойденных Подгорных Мастеров! И дурная болезнь! Ха-ха! Конечно, будут помалкивать.
Пока я размышлял, подошел срочно вызванный куратор. Опаньки! А ведь знаю я этого перца! Поборник клепсидры, ревностный хранитель покоя каменного истукана! Тот самый кривоносый, кто хотел меня судить и казнить. Не повезло…
За указательный палец кривоносого цеплялся карапуз, едва-едва достающий макушкой мне до пояса. Но зыркал он своими голубенькими глазючками из-под реденьких насупленных бровей весьма недружелюбно, морщил носик-кнопку и пыхтел как паровоз. Если у папашки хватило ума вмешать в дело детишек, то мне крышка. Уж настроить мальца против меня — дело плевое. А дети очень восприимчивы к таким "принципиальным" вопросам, которые часто откладываются взрослыми "на потом". Я имею в виду вопрос об адекватной реакции на поведение некого полуэльфа… Еще ребятенок дружков своих позовет, не может не позвать… И затравят меня всей стаей, вот он как камень в кулачке зажимает! И карманы
Кривоносый Мелет имел, к тому же, прозвище Кривобородый. Смысл прозвища объяснять никому не надо было: у этого знатока законов и поборника нравственности левая часть бороды была куда гуще, чем правая. Оттого, вероятно, что левая часть подбородка у него почему-то плодороднее, чем правая. Ладно, попробуем сделать вид, что ничего не произошло. Малец куда-то испарился, надеюсь, что не побежал за дружками-товарищами, а мы с неестественно задравшим подбородок Мелетом (чтоб он о каждый порожек спотыкался!) отправились в библиотеку. По пути я был удостоен небольшой лекции о том, как надо вести себя со старинными фолиантами, и еще Мелет собирался проверить чистоту моих ладоней, пока не был послан… к самым истокам Великой.
— Принеси мне карту Великоречья, — начал перечислять я свои требования, оказавшись в довольно светлой, но холодной пещере, отведенной гномами под читальный зал. Столы из камня, настольные лампы из довольно красивого поделочного камня с прожилками, декоративные панели — опять из камня. Полы мраморной плиткой выложены. Богато и помпезно, но где же читатели? Пока что я один… К вечеру подтянутся, не иначе… К стеллажам с книгами меня никто не пустил, но я решил не расстраиваться раньше времени. — Карту, значит, поподробнее, коробку булавок, все книги, где есть упоминание о перекрестках, отдельно — рукописи о том же. Еще тащи все, где есть упоминание о раздвоении личности. О доппельгангерах тоже!!! Если есть что-нибудь о том, что личность не только раздваивается, но с ней происходит еще что-нибудь в этом духе — отдельной стопкой! Бумаги пачку, ручки разных цветов, карандаши, ластики, промокашки! Руки в ноги! Нет, стой! Плед захвати, холодно у вас!
— Подушку принести? — ядовито осведомился Мелет, — Может, колыбельную спеть?
— Подушка не помешает, — признался я, — под жопу положу, чтобы геморрой не заработать…
Гном сделал вид, что плюнул, не решился осквернить Храм Знаний…
Баррикада из заказанных книг и рукописей надежно отгородила меня от всего зала и от кривого носа Мелета. На самом деле, важнее всего для меня были тексты о раздвоении. Если у меня не получилось разгадать шифр в тетради Витали, то стоит предположить, что с автором текста не все в порядке.
Подозреваю, что авторство нужно делить на четыре — один Виталя, еще трое его доппель… Тьфу! Двойников! Зеркалок! Какая часть может принадлежать Витале? Взял лист и начал по памяти, медленно и постепенно заполнять его значками и цифрами, мучительно размышляя, менялся ли почерк по ходу ведения записей в блокноте, оставшемся в ярославской контрразведке. Менялся, вроде бы, но ведь как легко все можно объяснить спешкой, болезнью, похмельем, заставляющим руку трястись… Первые две страницы, потом еще одна в середине, начинающаяся со значка, похожего на греческую букву "кси"… И одна в конце, где многократно переправленные схемы каких-то линий, графики, что ли…
О! По поводу графиков! Было дело, пришел в Академию на немаленькую должность один генерал. Орденов столько, что мундира под ними не видно. Я так понимаю, что дивизию ему давать не стали, но из уважения к прошлым заслугам назначили на должность-синекуру. "Сине", что значит "без", и "кура", что значит "забота". Синяя кура такая, птица счастья… Генерал, нет, чтобы сидеть и радоваться, жалование класть в карман, да класть на все остальное, развил бурную деятельность, начал донимать всех проверками, совещаниями и рапортичками. Хотел, что ли, руку на пульсе держать… Короче, однажды он потребовал у научного отдела план работ по научным открытиям и изобретениям. С прогнозами результатов. Наглядными прогнозами, в виде графика. Не знаю, что ему ответили "научники", но один профессор получил-таки задание наваять такой график. С горя пошел в буфет и взял сразу пятьсот коньяку… Я тоже сидел в буфете, и вид напивающегося знакомого вызвал у меня недоумение, переросшее после дармовых ста пятидесяти в злобный азарт. Не прошло и получаса, как научный отдел издал распоряжение за нумером таким-то, что график достижений и открытий поручается сделать первоклассному чертежнику полуэльфу Корнееву П.А.