Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2

Лавистов Андрей

— Созерцающим? — проявил я осведомленность.

— Что ты знаешь о культе Кали? — насмешливо спросил Кревиол, вперивая мне в переносицу строгий взгляд. — Созерцающие… Еще скажи: Туги-душители… Это все ерунда. Те, кто ходит в черных хламидах, понятия не имеют, что такое — на самом деле — культ богини смерти!

Нехороший разговор… А как хорошо начинался… Единственное, что пока успокаивает: в интонациях Кревиола нет ни грамма визгливого фанатизма. Не похож он на поклонника Кали, хоть тайного, хоть явного… И еще: никогда не слышал об алхимиках, поклоняющихся Кали…

— Эти, которых все называют Созерцающими,

народ простой и незамысловатый… Из неудачников и двоечников, в основном… Не смогли как следует колдовству научиться, зато просекли, что в ответ на человеческую жертву Кали щедро дарует жрецу Силу. Баш на баш, как пришлые говорят. Ты — мне, я — тебе… Чисто экономические отношения… А Созерцают они бесконечную силу Кали… Как ты, например, оказавшись в каком-нибудь из городов Новых княжеств, открыв рот глядишь на вывеску коммерческого банка "пришлых"… понятия не имея, какие операции проводит этот банк, каковы его активы и что за политику он проводит!

Иронизирует он, понимаешь… Ирония — это хорошо, психи иронии не понимают… Я слегка разжал пальцы, охватившие кольцо от гранаты. Тьфу на вас, демоны, вспотел весь… А Созерцающие, вообще-то, как в Академии на спецкурсе "Сектоведение" учат, "созерцают" Смерть, которая в просторечье так и называется — Сила Кали…

— А вот настоящие Посвященные, это совсем другого сорта люди, — продолжал между тем Кревиол, — Самое главное тут в том, что истинных жрецов Кали воспитывают с детства… Знаешь, в чем самый смак обучения? Берут мальчонку и дают ему собачку… заставляют ухаживать, а потом, когда он привяжется к ней, требуют принести эту собачку в жертву какому-нибудь из низших демонов… Подрастет мальчик, так ему — уже посложнее выбор — или лучшего друга, или родителей. А еще вариант — любимую девушку…

Тут Кревиол так страшно скрипнул зубами, что мои пальцы непроизвольно сжали рубчатый бок гранаты.

— Ужасы какие… — осторожно попробовал я разбавить этот страшный монолог. Мне надо было заставить Кревиола услышать себя, сделать из монолога диалог — только тогда можно было рассчитывать на то, что тот не наделает глупостей. — Кто ж соглашается на такое обучение?

— Попробуй, не согласись… — возразил Кревиол. — Тем более, всегда дают альтернативу…

— Альтернативу? Вроде шантажа? Если ты не принесешь в жертву своего приятеля, мы принесем в жертву всех твоих родственников до седьмого колена? Так примерно?

— Эх, что за народ легкомысленный пошел… — вздохнул Кревиол, — Прямо, кроме гномов ни на кого положиться нельзя… Альтернативой любви может быть только любовь! Любовь Кали! Тебе это о чем-нибудь говорит? Да ты хоть слышал, что такое "Поцелуй Кали"? Или "Двойной поцелуй Кали"?

— Похоже на название какого-то алкогольного коктейля… — с сомнением произнес я, — Особенно когда "Двойной" поцелуй…

— Тьфу! — сплюнул магистр, — Объясняй ему! Впрочем, все равно бы не понял… Кали для своих истинных поклонников — богиня не только смерти, но и любви! Причем такой, за которую не жалко отдать мать, жену, родину! Даже низшие демоны, служащие Кали, даже какие-нибудь ракшассы, и те, являя свою телесную форму, демонстрируют тем, кто достоин их видеть, совершенные женские формы!.. Представь, какова сама богиня!

Кревиол, на мой взгляд, слегка заврался. Кали — богиня любви? А я тогда

розовый слон в балетной пачке. Сейчас спляшу вам па-де-де…

— А изображение Кали я видел… — с понятным сомнением протянул я, и захлопнул свою болтливую пасть, не зная, стоит ли продолжать. Это такая тетка с мертвой серой кожей, черными клыками, унылой обезьяньей мохнатой мордой, еще у нее вместо волос змеи. Да, еще рога и черепушки в виде украшений, короче, образец красоты. Да вы мне хоть какое тело к шее приставьте, красавицей эта тварь не станет. Да, помимо прочего, у тетки шесть рук — как у таракана.

— Какое, шестирукое? — Рука у Кревиола дрогнула, и он расплескал жидкость из своего бокала. Какой неприятный маслянистый оттенок у этого вина. Хорошо, что я его не стал пить, только вид сделал. Винное пятно расползлось по столу, как какая-нибудь хищная амеба, выбросив по разным направлениям ложноножки. Кревиол же, манкируя хорошим тоном, начал еще и пальцем эту лужу развозить по столешнице, как ребенок. От волнения, не иначе.

— Ага, шесть рук, кожа серая…

— Каноническое, значит, — кивнул в такт своим мыслям Кревиол и осуждающе покачал головой. — А знаешь, как истинные адепты Кали называют свою богиню?

Как они ее могут называть? Великая Открывательница Врат в Бездну? Я бы уж назвал…

— Макакой Шестирукой, наверное, — пожал я плечами после недолгого раздумья. Если поклонники Кали такие двоечники, как их характеризует Кревиол, то ожидать от них, что они будут испытывать пиетет к собственной богине — нельзя. Они и себя-то не уважают, с какой стати им уважать Кали? Особенность двоечников именно в том и заключается, что не уважают они себя — это вам любой педагог скажет. Можно, можно сделать из двоечника хорошего ученика — нужно только заставить его уважать самого себя хоть за что-нибудь: хоть за то, что он самый сильный в классе и на перемене может побить ботана-отличника… Но если речь идет о двоечниках по такому предмету, как магическое искусство, то друг перед другом эти господа должны похваляться бескрайним цинизмом и неуважением к богам, прежде всего к той самой богине, которая делится с ними Силой.

— Макакой! — повторил я. — Или Мертвой Мартышкой!

В ту же секунду замысловатый узор, образовавшийся от пролитого Кревиолом вина, выстрелил тонкими шупальцами, опутавшими мою руки и шею. Я оказался полностью обездвижен, хотя и был готов к какому-то финту со стороны алхимика. Но кто ж знал, что он еще и колдун? Мерзавцу хватило легкого движения пальцев, чтобы эта гадость пришла в движение и опутала меня не хуже паутины в замке Конкруда. Это и предопределило мои следующие слова:

— С Конкрудом Арсайлским не знакомы? — спросил я Кревиола срывающимся голосом.

— Нет, а стоило бы? — Кревиол, похоже, был не прочь продолжить беседу. А что? Он у себя дома, никуда не торопится, спокоен и деловит.

— Дальше что? — спросил я этого господина, сообразив, что он оказался меж двух огней: гномы-то, откомандировавшие меня в Большой мир, никуда не делись, как никуда не делся и контроль за алхимиком с их стороны. Так что зря он за Кали обижается — даже если он трижды "истинный" адепт Богини смерти, от пули из гномского "Маузера" богиня его не спасет! Но меня он, скорее всего, попытается принести в жертву своей богине.