Немая

Колч Агаша

На ходу пишу на доске: «Расскажи, что помнишь из прочитанного». Нет у нас времени просто так гулять. Надо каждую минуту с пользой проводить.

– Э-э-э… – завел было привычное вступление Ерофей, но я дернула его за рукав и нахмурила брови. Ученик мой понял без дополнительных объяснений. – В былые времена Южно-Русское царство и Северо-Русское княжество были единым государством…

Пересказывал прочитанное будущий абитуриент почти без запинок и длинных пауз. Хоть и вплетались в его речь слова простонародные, но он замечал это сам и поправлялся, тут же

заменяя на литературные. На ходу искоса посматривала на жениха и радовалась тому, что несмотря на все трудности, парень не скатился на дно, стремится к мечте и готов трудится для того, чтобы она сбылась.

Глава 16

Торг оглушал разноголосицей, манил яркими красками, соблазнял ароматами, но у меня была чёткая цель, и я, не отвлекаясь на искушения, шла к ряду, где надеялась купить шерсть для матрацев и одеял. Спать на тюфяке, набитом жёсткими комками невесть чего, то ещё удовольствие. По ночам хотелось отдыхать, а не бороться за удобство.

Наверное, это желание заставило меня остановиться у телеги, груженой перинами. Семейная пара, продававшая мою заоблачную мечту, не расхваливала свой товар, призывая взглянуть, потрогать и, убедившись, что лучше во всём свете нет, купить. Мне даже показалось, что они сожалеют о том, что решили расстаться с результатом своих трудов.

Увидев мою заинтересованность, женщина поклонилась и всё же позвала посмотреть, потрогать и купить.

«Спроси, почему продают?» – написала Ерофею.

– Почём продаёте, люди добрые? – спросил у селян мой переводчик.

– Дык, эта, – почесал затылок мужик, – сторгуемся, ежели пондравится.

Жена кивнула, соглашаясь с ответом мужа, и обратилась ко мне:

– Ты, девица, не сумлевайся. Перины все чистым гусиным пухом набиты. Ежели на приданое себе хошь, то самое оно и будет. – Сказала и вдруг отвернулась, прикрыв глаза рукой.

Не понимая, что могло заставить женщину плакать, мне захотелось выяснить, почему с такой неохотой продают. Вопрос-то как раз об этом был. Посмотрела на свои каракули – вроде правильно написано. Парень читать разучился, что ли? И ещё раз сунула досочку жениху под нос, ткнув пальцем в неправильно понятое слово. Ерофей внимательно перечитал написанное, даже губами шевелил от усердия, понял и переспросил:

– Почему продаёте?

– По нужде, – печально ответил селянин. – Дочкам на выкуп собираем.

– Как это? – озвучил мой вопрос Ерофей.

– Дык покрали их, разом обеих, – мужик отвечал, а сам гладил плечо жены, по лицу которой текли слёзы. – Мы в двух днях пути от столицы живём. Почитай, у самой границы. Дочери у нас младшие. Близняшки напоследок случились, – вспомнив о дочерях, отец светло улыбнулся через неотступную печаль. Кивнул на воз: – Это приданые ихние, сговорены были дочки, а оно вишь, как вышло. Жонихи в отказ пийшлы. Да хай им…

Собеседник махнул рукой, хотел было ещё что-то сказать, но его перебила жена, пристально рассматривающая меня.

– Дочерей наших степняки покрали, – недобро прищурившись, сказала она. – Ты, погляжу, ихней

породы.

– Дашину бабушку тоже увозили, – заслонил меня собой от злого взгляда жених, попутно немного переврав историю сестры чародея. – Она несколько лет в плену жила, но выкуп за неё не просили. Сбежать смогла и вернулась к родне с дочерью, прижитой от степняка. Вот почему невеста моя чертами вам ворогов напомнила.

Женщина охнула. Должно быть, представила, как её кровинушки принесут в подоле чернявых и раскосых внучат. Но муж осадил её одним взглядом.

– Нам бы только денег собрать, если выкуп объявят. А ты, девушка, не думай, бери. Хорошие перины.

Достала из внутреннего кармашка две малые серебряные монетки и протянула сельчанину. Он покосился на притихшую жену, вздохнул, но отрицательно качнул головой.

– Много даёшь, девица.

Но я, впечатлившись горем родителей, тоскующих по дочерям, упрямо совала деньги в твёрдую мозолистую руку.

– Даша, постой, – остановил меня Ерофей. – Подумай, как мы до дома всё это дотащим.

– Далече живёте? – живо поинтересовался крестьянин, пока ещё не взявший плату и понимающий, что мы в любую минуту можем уйти, испугавшись большого веса будущей покупки.

– Четыре квартала по прямой, – махнул в сторону нашей улицы парень.

– Дорогу покажешь – до самого дома доставлю, – предложил хваткий селянин.

Похоже, его сильно утомил базарный шум, тревожило отсутствие вестей из дома и мучили сомнения, как взять огромные деньжища, не поступившись совестью.

Я осмотрелась и увидела, что крестьяне на торг привезли не только перины. К ним прилагались комплекты вышитого по углам постельного белья, стопка белёных полотенец и несколько объемных мотков пряжи. Показала пальцем на всё увиденное, вопросительно посмотрела на хозяина добра и опять протянула монетки. Хватит ли?

– Ну, ежели так, тоды… – и селянин махнул рукой, – забирай! Показывай, паря, куда править. Неча нам здеся прохлаждаться. Дома ждут.

Вспомнив ещё обо одном деле, дернула Ерофея за рукав и жестами показала, что отойду на пять минут, пока они грузятся. С сомнением, но меня отпустили.

Ряд, где продавали гребешки, ленты и заколки, был недалеко, но пока я делала выбор, забыла и о времени, и о том, где нахожусь. В реальность вернул сердитый голос жениха:

– Нельзя же так, Даша! – он твёрдо взял меня за руку и повёл за собой к выходу, где нас поджидали сельчане.

М-да… А Ерофей-то и впрямь женихом себя почувствовал. Контролирует, заботится, опекает. Смешной, взъерошенный мальчик, – выдало оценку ситуации моё взрослое сознание. Но ничего, скоро я его причешу. Два славных гребня лежали в моей суме. Один для моей иссиня-чёрной косы, другой для пшеничных с рыжиной кудрей моего кавалера.

Мы шли за гружёной телегой, которую тянула уныло плетущуюся в гору лошадка с коротко стриженой гривой.

– Похоже, что хозяин рыбарь, – нарушая затянувшееся молчание и пытаясь сгладить неловкость от короткой, но эмоциональной отповеди, сказал Ерофей.